Пост сдал

Этот пласт воспоминаний, похоже, так и остался недоступным, но Брейди в нем и не нуждался. Это мог быть только один человек: Кермит Уильям Ходжес. По плану он должен был покончить с собой, как миссис Трелони, но каким-то образом не наложил на себя руки. Не оказалось его и в машине, когда взорвалась подложенная Брейди бомба. Старый, вышедший на пенсию детектив появился на концерте и разобрался с ним за секунды до того, как Брейди шагнул бы в бессмертие.

Ба-бах, ба-бах, и свет погас.

Ангел, ангел, вниз мы идем[21].

Совпадения бывают разные, и так случилось, что Брейди привезла в Мемориальную больницу Кайнера «скорая-23» с подстанции Пожарное депо номер 3. Роб Мартин тогда не работал – в то самое время он был в турпоездке в Афганистан, полностью оплаченной правительством Соединенных Штатов, – но Джейсон Рэпсис находился на борту, прилагал все силы для того, чтобы поддержать в Брейди жизнь, пока «двадцать третья» мчалась в больницу. Если бы Рэпсису предложили сделать ставку, он поставил бы на «умрет». Молодой парень бился в яростных судорогах. Пульс составлял 175 ударов в минуту, артериальное давление то взлетало под небеса, то сильно падало. Тем не менее он находился в стране живых, когда «двадцать третья» доставила его в приемный покой.

Там его осмотрел доктор Эмори Винстон, ветеран резально-штопального крыла больницы, которую прозвали «Клубом ножа и пули субботнего вечера»[22]. Винстон отловил студента-медика, который отирался в отделении экстренной помощи и любезничал с медсестрами, и предложил тому дать быструю предварительную оценку состояния пациента. Студент доложил об ослабленных рефлексах, расширенном и неподвижном левом зрачке и рефлексе Бабинского с правой стороны.

– И что сие означает? – спросил Винстон.

– Пациент получил необратимые повреждения головного мозга, – ответил студент. – Он дегенерат.

– Очень хорошо, мы, возможно, сделаем из тебя врача. Твой прогноз?

– Умрет к утру, – ответил студент.

– Ты, вероятно, прав, – кивнул Винстон. – Я на это надеюсь, потому что в сознание он не придет никогда. Но мы сделаем ему томограмму головного мозга.

– Зачем?

– Таков порядок, сынок. А кроме того, мне интересно узнать, каковы повреждения, раз он еще жив.

Брейди не умер и семь часов спустя, когда доктор Анну Сингх – ему умело ассистировал доктор Феликс Бэбино – провел трепанацию черепа, чтобы удалить массивный кровяной сгусток, который образовался в мозгу и с каждой минутой увеличивал повреждения, миллионами раздавливая уникальные клетки. Когда операция закончилась, Бэбино повернулся к Сингху и протянул руку, затянутую в окровавленную перчатку.

– Это было потрясающе.

Сингх руку пожал, но с неодобрительной улыбкой.

– Обычное дело. Я сделал тысячу таких операций. Ну… пару сотен. Что потрясающе, так это здоровье пациента. Не могу поверить, что он пережил операцию. Полученные им повреждения… – Сингх покачал головой. – Ой-ой-ой.

– Вы знаете, что он собирался учинить?

– Да, мне сказали. Готовил крупнейший теракт. Какое-то время он проживет, но судить за это преступление его не будут, а от его ухода мир ничего не потеряет.

Помня об этом, доктор Бэбино начал давать Брейди – чей мозг умер, но не полностью – экспериментальный препарат, который он называл церебеллин (только условно, потому что технически названием препарату пока служил шестизначный номер), в дополнение к положенным в таких случаях диуретикам, противосудорожным препаратам, стероидам и препаратам, улучшающим снабжение головного мозга кислородом. Экспериментальный препарат 649558 показал многообещающие результаты при испытаниях на животных, но благодаря строгим нормам регулирующих органов до испытаний на людях оставались годы и годы. Препарат разработали в боливийской неврологической лаборатории, что добавляло сложностей. И к тому времени, когда начались бы испытания на людях (если бы начались), Бэбино, поддавшись на уговоры жены, уже жил бы в одном из флоридских поселков для пенсионеров, со всеми удобствами. Умирая от скуки.

А тут подвернулась возможность получить результаты в период его активного участия в неврологических исследованиях. Если бы он их получил, в будущем могла замаячить Нобелевская премия за достижения в области медицины. И никаких минусов при условии, что результаты он будет держать при себе до получения разрешения испытывать препарат на людях. Да и вообще, он имел дело с превращенным в дегенерата убийцей, который до конца дней останется умственно неполноценным. А если благодаря чуду он вдруг очнется, его сознание будет таким же смутным, как у пациентов с прогрессирующей болезнью Альцгеймера. Однако и это стало бы выдающимся достижением.