Постапокалипсис, в котором я живу

Эта усмешка породила в Еве отвращение. Такое, которое нельзя было вытерпеть, которому нельзя было сопротивляться. Ее внезапно обдало волной раздражения; маленькие иголки покрыли ее плечи и спину, и Ева высвободила свой подбородок резким поворотом головы. Она сама не знала, что на нее нашло.

Человек невозмутимо опустил руку и быстрым безразличным взглядом пробежался по Касселю, а затем посмотрел в сторону города – оттуда бежали люди, услышавшие громкий шум.

Письмо

Когда самолет обступили жители, человек в костюме представился. Он назвался Акселем Эккерсбергом, и толпа после удивленного вдоха мгновенно замерла. Все хорошо знали это имя, но не знали лицо. Аксель Экксерсберг – премьер-министр Понтарекса. Никто не мог поверить в то, что он здесь.

Он пожелал беседовать с главным. Фараон Рэнкин проговорил с ним около часа.

Когда самолет улетел, Фараон срочно созвал собрание. Второе за одни сутки. Он не проронил ни слова, прежде, чем дежурные не вошли в совещательный зал. Зал находился в здании школы, в классе, где еще утром Артур Дюваль проводил уроки. Глаза Фараона источали стальной холод, его лицо застилала мрачная маска.

– Понтарекс больше не будет поднимать нам налог, – сказал он, сидя во главе длинного стола, сдвинутого из парт.

На лицах дежурных отразилась тень облегчения, но лицо Фараона не поменялось.

– Они обещают не поднимать нам налог, но взамен хотят, чтобы Город Гор стал диктавитом.

По залу пробежал тихий шорох – люди заерзали на стульях.

Ева Гордон тоже была на этом собрании. Страх и беспокойство захватили ее разом, как и всех других. Известие о диктавитах – скверное известие. С недавних пор она знала, что оно означает от Рори: вступление в армию Понтарекса для сбора налога с прилежащих городов. И скорее всего, проведение этих ужасных Возмездий. Казнь должников. Диктавиты не платят налогов, получают освобождение от Понтарекса в обмен на службу, потому что собственных солдат им не хватает. Но стоит ли оно того?

Никто не решался высказаться первым, но через минуту заговорил Дунай.

– Как великодушно с их стороны! – со злобой прыснул он, когда его скомканные мысли упорядочились. – Заставить нас платить больше, зная наперед, что мы этого не потянем, а потом как хорошую сделку предложить нам принять диктавитский титул.

– Какие же мы дураки, – с горькой усмешкой протянул Роберт Халецкий. – Чертовы солдаты, наверное, ездили к нам, доканывали своими деньгами, и надеялись, что мы первыми заговорим о титуле.

Они просчитались, но уловка все равно сработала. Они повернули ситуацию так, что на данный момент титул диктавита выступал единственным выходом для Города Гор. Никакой налог им не нужен был с самого начала. Они искали причину, чтобы получить согласие на подчинение, и искусственно создали такую ситуацию, в которой у Города Гор не осталось выбора.

– Но мы все еще можем заплатить в этом месяце, – произнес Оливер Фостер. – У нас есть некоторые сбережения.

– Не думаю, что мы можем, Оливер, – отозвался Фараон. – Если речь уже зашла о титуле, значит они будут его добиваться.

– Такого поворота стоило ожидать, – высказался Роберт Халецкий. – На наших землях на сотни километров вперед нет ни одного диктавита. Целая дыра в их налаженной системе. Рано или поздно Понтарекс сделал бы это, и странно, что мы сразу не подумали на себя.

– Кажется, к нам давно присматривались, – протянул Дик Фостер, таким тоном, словно сделал для остальных открытие.

– К черту! Мы не будем соглашаться! – решительно заявил Дунай, ударив кулаком по столу.

– Ты же понимаешь, что нам сделали не совсем предложение? – спросил его Оливер Фостер.

– Именно это я и понимаю. – Глаза Дуная загорелись вызовом. – Я не собираюсь подчиняться указаниям каких-то там понтарексийцев!

– Но, возможно, это единственный вариант, – вдруг сказал Фараон.

Удивленные взгляды направились на него.

– Давайте подумаем, если мы не подчинимся, то что мы на самом деле собираемся делать? – Его лицо оставалось таким же холодным и непоколебимым. – У нас здесь дети и женщины. Семьи. Это ваши семьи. Мы не можем устраивать здесь войну. Нам нужно как-то их защитить.

– Явно не таким способом, – встрял со своим хриплым голосом Карл Понд. – Мало хорошего, если мой внук вырастет трусливым, позволяющим себя шпынять кому-попало, сопляком.

Это было резкое заявление, но Фараона оно не уязвило. Он по-прежнему пребывал в своей спокойной холодности.

– Тогда прошу тебя, Карл, предлагай свое решение, – ровным тоном отозвался он. – Мы собрались здесь как раз для этого, и у нас не так много времени, чтобы определиться.

Карл не нашелся, что ответить. Его глаза спрятались под сердито нависшими бровями.

– Фараон прав, – подхватил Дик с запалом. – Мы должны дать свое согласие!

Недолгая растерянная тишина, и тут:

– Дик! – упрекнула своим тонким голосом Ева Гордон.

Она не смогла промолчать. Сначала ее поразило поведение Фараона, она не понимала, как он может говорить подобное, а теперь еще и Дик заразился его настроением.