Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник

Аудиенция закончилась. Лакей выпроводил меня из гостиной. Девушки в белом нигде не было видно, лишь раскрашенные маски ухмылялись мне со стены в холле. Не хотел бы я видеть такие рожи у себя в передней.

На улице зной снова ударил в лицо. Откуда ни возьмись, подкатил «понтиак», и я сел в машину. Конвоиры мои держались молчком, возможно, были разочарованы, что не пришлось взять меня в оборот, а возможно, им надоело кататься взад-вперед по жаре. У меня тоже настроение было не для светских бесед. Я ломал голову над словами Траски. Что значит — забудьте про того высокого типа? Выходит, это его человек? И с какой стати его так интересует Сэмми? Где, черт побери, мне его искать и что с ним делать, если я его найду?

На обратном пути мы попали в «пробку», словно город хотел показать, насколько это глупо возвращаться из аристократического квартала в мир простых смертных. Посреди дороги валялся опрокинутый грузовик, и можно было лишь строить догадки, с чего это он вдруг перевернулся, поскольку никаких других машин рядом не было. Малый, что сидел за рулем «понтиака», проявил к аварии явный интерес, а хлыщ в полосатом пиджаке даже не глянул в ту сторону. Вероятно, его интересовали только те трупы, что появлялись не без его участия.

Когда мы подъехали к дому, где находились моя квартира и контора и откуда за последнее время меня, как правило, выволакивали насильно, парень в полосатом пиджаке вышел из машины, чтобы пересесть на переднее сиденье. Искушение было слишком велико. С полуоборота я врезал ему в поддых и, не оглядываясь, зашагал к подъезду. Мне незачем было оглядываться. В этот один-единственный удар я вложил всю свою неизрасходованную за день силу, которая столько раз просилась наружу, и у меня возникло ощущение, что мой кулак едва не пробил гангстера насквозь.

Меня никто не поджидал. Никто не наставлял на меня пистолет, не бил в поддых, не грозил упрятать в тюрьму до скончания века. Острых ощущений мне явно не хватало. Добросовестности ради я заглянул под кровать, чтобы проверить, не сунул ли туда труп кто-нибудь из моих недоброжелателей, и распахнул дверцы шкафа в надежде обнаружить спрятавшегося там таинственного Сэмми. В шкафу никто не прятался, лишь кое-какие предметы моего скудного гардероба общались с молью.

Давно уже душ не доставлял мне такого наслаждения. Я стоял под струями воды, смывая с себя все мерзкие наслоения этого дня: капитана Виллиса и Ди Маджио, сыщиков и «горилл», бандитов и их жертв.

Вышел я из-под душа лишь через полчаса. Накинул легкий халат и заглянул в почтовый ящик. Никаких извещений, клиент мой как пришел, так и ушел несолоно хлебавши. Ну и Бог с ним. Работенка у меня и без того имеется, и даже лучше, чем хотелось бы. Пожалуй, следовало бы все-таки отказаться. Я смешал себе слабый «хайбол». Джентльмен не пьет виски с утра, но ведь на долю обычного джентльмена и не выпадают испытания, какие мне довелось пережить сегодня.

Развалясь в кресле, я попытался напрячь свои извилины. Некий Сэмми грозится убить Мэри Харрис. Мэри, не желая связываться с полицией, предпочитает нанять частного детектива. Я не испытывал угрызений совести. Люди Виллиса точно так же не сумели бы защитить ее, как не сумел и я, но так она, по крайней мере, избавилась от лишних неприятностей перед смертью. За что на нее имел зуб Сэмми, неизвестно. Возможно, в прошлом они обделывали сообща какие-то темные делишки. Я не стал ломать голову над этим, пусть выясняет Виллис доступными ему средствами. Вообще-то я не доверял этой версии. Девица не знала фамилии Сэмми и описала его весьма поверхностно. Скорее всего это окажется один из клиентов Мэри, который за что-то страшно взъелся на нее. Самое простое объяснение лежало на поверхности, однако после некоторого умственного напряжения я отмел его. Вы, конечно, догадываетесь: а что, если девица заразила Сэмми дурной болезнью? Но тогда она наградила бы тем же подарком и прочих своих клиентов, и жаждущие отмщения мужчины выстроились бы в очередь у ее двери. Ну и, наконец, главное: в таком случае Траски не стал бы проявлять интерес к этому делу.

Устояв против соблазна, я воздержался от второго стаканчика виски. Отнюдь не из соображений приличия, а потому, что предстояло еще кое-что уладить, и мне хотелось, чтобы голова оставалась ясной.

Виллис, конечно же, не вернул мне мой сорок пятый калибр, заявив, что оставляет его у себя как потенциальную улику. Я решил не допытываться, какая же это улика, если девицу пырнули ножом: не стоило напрашиваться, чтобы меня самого постигла участь пистолета.