Постель и все остальное

Сейчас Ирина понимала про них с Ринатом все, кроме одного. Как можно было столько топтаться на месте, обнявшись? И почему это называлось танцем? Десять минут своеобразного упражнения под музыку, и никаких прелюдий не надо. И еще ведь целовались как одержимые. Губы тогда были сумасшедше приятны на вкус, чем сильнее колола щетина, тем охотнее льнула к ней щека, из расстегнутого ворота рубашки обдавало жаром, и руки мальчика были тяжелыми, а не суетливо-легкими, как у карманника. Часами терпели и отрывались друг от друга едва ли не удовлетворенными. Ее бойфренды потом говорили, что им это дается тяжело. С Ринатом до обсуждения его состояния не дошло. А теперь и ей долго не устоять. Вот оно, равноправие. Недавно услышала из какой-то припаркованной машины старую песню на английском. Мелодия показалась смутно знакомой. Точно, это под нее они с Ринатом качались, прижавшись друг к другу, на всех вечеринках. Но почему такая ритмичная? Тело вспомнило те движения – тягучие и плавные. Постучала в окно, мужчина лет сорока пяти с готовностью его опустил.

– Простите, это современная версия?

– Вы о чем, девушка? Обо мне или о машине?

– О песне.

– Версия? Ну, пусть версия. Первая.

– Да нет, она медленнее была.

– Я еще тот меломан, гарантирую. Теперь у меня вопрос: что ж вы под нее делали, и в каком виде?

– Спасибо за консультацию.

«А ты догадываешься, что восприятие темпа зависит от состояния, – подумала Ирина. – Говорят, время замедляется. И музыка, значит, тоже. А что еще?»

Через какое-то время явилась одноклассница и мрачно вопросила: «Что ты наделала?» Оказалось, Ринат ушел в армию. Лейтенантом. Ноги не носили по улицам, где мог в любой момент встретить Ирину. Не хотел видеть тех, с кем ее знакомил. Изменницу пробрало ознобом, но она жестоко сопротивлялась. Идея, мол, неплохая. Офицерская бескормица и нищета, кажется, позади. Квартиры военным все равно начнут давать, кто же будет бесконечно провоцировать здоровых мужиков с оружием. И еще, в страшные годы разложения многие уволились, так что звания и должности получить будет легче именно тем, кто подрядится служить родине сейчас. Может, Ринат еще поблагодарит ее за такой поворот судьбы. «Ты ли это, Ира?» – изумилась подруга. И она твердо ответила: «Да. Я ни в чем одна не виновата. Виноваты всегда оба». – «Точно, оба, Ринат и Костя», – бросила взбешенная праведница. «Не вздумай донимать меня цитатами из его гарнизонных писем твоему», – предупредила Ирина. Ни одной цитаты она не услышала. Одноклассница вскоре поссорилась с адресатом, а помириться они не удосужились.

Ирина не вспоминала про Рината, пока Костя не предоставил ей достаточно материала для сравнений. Разница между мужчиной, который наполняет, прежде чем взять, и мужчиной, который только опустошает, а восстанавливаться предоставляет самой, была громадной. Ирина приняла бы его таким. Но этот вампир, этот эгоист переспал с Татьяной, которая после спуска на веревках в чужую квартиру будто чокнулась и жила по принципу «чем хуже, тем лучше». Они даже не пытались скрыть от Ирины свою близость. Подруги очень некрасиво разругались. У Ирины земля ушла из-под ног. Летя в отчаяние, она грозила кулаком жестокому Небу и проклинала бездушный человеческий род. Очухивалась долго и трудно. Ни земле-маме, ни небу-папе, ни людям дела до ее мук не было. Эка невидаль, подружка любовника отбила. Один знакомый смеялся над такими банальностями: шалава у шалавы случайную половую связь украла. Тут катастрофа на катастрофе, взрыв на взрыве, тысячи жертв, смерть мерзкие реальные очертания приобретает. О дележке мужика даже заикаться не пристойно. Ирина и не заикалась. Выстояла. И подытожила: «Если самой, одной, можно такое вынести, то и все остальное можно».