Постельные войны. Неверность, сексуальные конфликты и эволюция отношений

Выгоды группового изнасилования по сравнению с индивидуальным для самцов птиц, таким образом, кроются в сотрудничестве, посредством которого каждый повышает свои шансы на осеменение самки, которая того не желает. Издержки заключаются в том, что в таком случае сперматозоиды каждого самца обречены на участие в войне против сперматозоидов всех других членов группы. Получит ли самец тотальное преимущество от своего членства в группе, зависит от того, насколько сбалансированы будут между собой выгоды и издержки. По большому счету все зависит от того, как много самок осеменит самец в ходе группового изнасилования, и это может компенсировать его пониженные шансы зачать потомство в каждом отдельном случае. Если он член группы, состоящей из четверых, у него только один из четырех шансов стать отцом любого отпрыска, который появится в результате этих действий, так что если только такая группа сумеет осеменить больше четырех раз столько самок, сколько самец мог бы осеменить и в одиночку, тогда его членство оправдано. По этой причине самцы чаще собираются в малые группы. Группа из десятерых будет вдвое менее эффективна при изнасиловании самок, чем группа из пяти, потому что самец в более многочисленной группе имеет вполовину меньше шансов выиграть спермовойну, чем в малочисленной.

Что касается людей, то стоит заметить, что значительная пропорция внезапных изнасилований с нападением – это групповые изнасилования, даже в мирное время. Некоторые цифры показывают, что 70 % изнасилований в индустриальных обществах относится к групповым. Другие подсчеты говорят о 25 %. В любом случае самцы людей получают все те же репродуктивные выгоды от группового членства, что и самцы прочих животных. Те же аргументы применимы и к человеческим группам, которые чаще будут малочисленными (обычно состоят из 4–5 человек).

В нашей дискуссии о внезапных нападениях ради изнасилования в Сцене 33 мы оставили открытым один очень важный вопрос. Если изнасилование может быть успешной репродуктивной стратегией для мужчин и если зачатие ребенка от более конкурентоспособного насильника может быть успешной репродуктивной стратегией для женщин, почему изнасилования случаются не так часто? Существует две противоположные точки зрения, как и в случае с проститутками (Сцена 32). Во-первых, можно считать насильников генетическим меньшинством, как и бисексуалов (Сцены 30 и 31). Во-вторых, можно считать всех мужчин потенциальными насильниками; изнасилования же остаются редкостью по той причине, что только немногие мужчины сталкиваются с ситуацией, в которой потенциальные репродуктивные выгоды от него превышают потенциальные репродуктивные издержки (многие из которых установлены непосредственно обществом (Сцена 33)). Из этих двух возможных объяснений последнее кажется больше похожим на правду, поскольку во время войны количество инцидентов со всеми видами изнасилований, включая групповые, неимоверно возрастает.

На это существует три основных причины. Во-первых, выследив врага, армия победителя устраняет тех мужчин, которые могли быть защитниками женщин. Во-вторых, непредсказуемость событий и паника во время войны помогает насильникам скрыться безнаказанно. В-третьих, из-за постоянного риска смерти перспектива общественного наказания за изнасилование кажется ничтожной. Таким образом, в отличие от событий, происходящих в мирное время, мужчины на войне более склонны воспользоваться своим шансом в ситуации, когда репродуктивные выгоды от изнасилования явно перевешивают его издержки.

Многочисленные случаи изнасилований в военное время объясняются тем, что многие мужчины становятся насильниками, а не потому, что ограниченное количество насильников начинает совершать больше изнасилований. И такую картину мы должны ожидать увидеть, если придерживаться мнения, что все мужчины являются потенциальными насильниками, а не того, что генетически ограниченное число мужчин имеет склонность к насилию. Хотя она и может показаться неприятной, это просто не более чем очередная особенность мужского поведения, которая ярче проявляется на войне, – все мужчины являются потенциальными убийцами.

Солдаты в Сцене 34 были по большому счету молодыми людьми, которые, родись они в другое время и в другом месте, заявили бы, что неспособны ни на насилие, ни на убийство. И все же в рамках сценария войны они смогли пойти и на насилие, и на убийство. И это неудивительно. Как мы обнаружили в Сцене 33, все мы несем в себе гены предков-насильников. По тем же причинам мы все несем в себе гены убийц.