Постепенное приближение. Хроники четвёртой власти

Должность главного редактора популярного городского еженедельника была для Бориса Ильича Триша лебединой песней. Большая часть его журналистской карьеры сводилась к заведованию отделом партийной жизни в официальной ежедневной газете «Зауральская правда». В советские времена региональным городам, имевшие население меньше миллиона, полагались лишь две газеты: общественно-политическая и молодёжная. Миллионники могли рассчитывать ещё на вечернюю прессу. И всё. Попасть в «большую» газету даже для очень толковых журналистов было делом сказочным, а уж в идеологический отдел и подавно: на партийную жизнь кого попало не сажали. По влиянию и значимости партийщики были почти равны руководителям изданий, к тому же почти всегда являлись негласными соглядатаями компетентных органов. Триш попал в СМИ с должности заведующего отделом шатающегося райкома партии, прихватив для верности гаденького, бесталанного, но вездесущего Ниткина, которого настойчиво рекомендовали ему товарищи по партии.

В эру расхристанной гласности в городе возникло несколько еженедельников нового толка, учреждённых, впрочем, теми же партийными аппаратчиками из красных поясов, или иных политических цветов. Так родилось и «Вечернее обозрение», куда опять же прежние партийцы пихнули Триша коротать денёчки до пенсии. При вступлении на пост ему открытым текстом объяснили, что он должен, как и прежде, строго слушаться новых хозяев и не переходить черту дозволенного. Где эта черта, тоже указали. И он, дабы не оказаться на улице, свято блюл наказы сверху, даже в ущерб материальным или карьерным интересам. От Ниткина требовал того же.

Борис Ильич к числу хомо пишущих отродясь не относился. Эпистолярный жанр осваивал в составлении различных партийных справок и докладов. В советской прессе для освещения партийных буден этого было достаточно, а в «Обозе» свои функции он ограничил хозяйственно-экономическим и кадровым кругом, да отслеживанием верности подчинённых задаваемому идеологическому курсу. За творческую сторону дела отвечал Сокольский, занимавшийся читкой сдаваемых корреспондентами материалов.

К Лебедевой Триш относился двояко. Как руководитель, он не мог не чувствовать, что в этой сотруднице развивается и зреет недюжинный потенциал. Ни один из корреспондентов «Обоза», да, пожалуй, и других городских таблоидов, не умел так легко добывать информацию, «схватывать» важную тему и читабельно подавать её. Получалось так, что Лариса, единожды подготовив с какой-нибудь организацией материал, завязывала с новым респондентом если не дружеские, то деловые отношения. У неё всюду были знакомства, она по любому вопросу быстро находила консультантов. Поэтому её корреспонденции, статьи и репортажи отличались и злободневностью, и глубиной, и чистотой фактуры. За ней не нужно было перепроверять подаваемые сведения. Благодаря чёткости работы Лебедевой газета уже не раз выигрывала судебные тяжбы, возникающие после некоторых её публикаций.

И всё же Тришу с Ларисой было неспокойно. Сдача «знаков» относилась к самым незначительным из её грехов. Лариса имела задиристый характер, что часто становилось предметом и внешних конфликтов вроде нынешнего неудовольствия банка, и внутренней редакционной напряжённости. Да и случай с ОБЭПовцами тоже показателен, хотя, к немалому всеобщему удивлению, Лебедева опять-таки победно вышла сухой из воды. Триш, пока эта дамочка числилась в штате, чувствовал себя сидящим на стуле с прикрученной к сиденью бомбой.

Словом, ершистая прима местной журналистики вызывала у профессионального аппаратчика желание то покрепче ухватиться за неё ради успеха газеты, то, в интересах собственного спокойствия, навсегда с ней распрощаться. Но главный редактор «Вечернего обозрения» никак не решался принять ту или иную сторону…

***

Теперь-то Лариса знала, сколько у неё знакомых! Город мигом наполнился новостями. По разным каналам и канальцам просочилось известие о том, что за подписью Лебедевой вышел острый материал о неординарном для нынешних мест событии из банковской сферы. До этого в их краях выдающиеся хакеры не водились, и писать о них не приходилось никому.

Одним из первых отзвонился Вадим, пресс-секретарь банка. Не ей, конечно, а Тришу; столь важной птице снисходить до какого-то корреспондента не по чину! Он поблагодарил газету и лично главного редактора за правильно поданный материал, вскользь поинтересовался, как на критику отреагировал ОБЭП, и был неприятно удивлён результатом. Банкирчик, видимо, полагал, что Ларису следовало бы морально высечь за непочтительность в отношении грозной силовой структуры.

Шли звонки от коллег, с которыми Лариса когда-то трудилась в многотиражках, и которых теперь жизнь разбросала по разным углам города. Кто хвалил, кто поругивал за излишнюю резкость, а кто и просто говорил, что она сумасшедшая, сующая свою бестолковую башку куда не следует.

Позвонили даже из Союза журналистов, куда её не так давно приняли, сказав, что зауральская журналистика крепнет.