Постигая прошлое (СИ)

Несколько раз путь одержимым преграждали врезающиеся в сушу, густо поросшие камышом, заводи. А однажды преградой оказался неширокий рукав с ленивым течением, уходящий куда-то вглубь поросшего лесом берега. Недолюбливающие воду твари вынуждены были обходить эти участки, делая большие крюки. При этом им приходилось прилично удаляться от реки, теряя из виду лодку с приглянувшимися людишками. Несмотря на то, что такие моменты иногда затягивались на немалых размеров временные отрезки, одержимые неизменно догоняли нас, издалека оповещая о своём приближении плотоядным урчанием.

Бородокосый то и дело косился на преследующих лодку тварей. Лица его я не видел, но в продолжавшем длится молчании явственно чувствовалось напряжение. Напряженной казалась и, застывшая впереди, выпрямленная спина крестного. То же самое было с, двигающимся в такт гребкам, плечевым поясом.

Хотя, может это я свое беспокойство мысленно переношу на него. И, кажущаяся скованность движений, на самом деле является обычной собранностью бывалого воина, готового к схватке в любую минуту.

Глава 4

Глава 4.

Упомянутая крестным суша оказалась ещё одним островом. В противовес покинутому, этот был вдвое больше, порядочно вытянут между берегами и имел форму пологого холма. На вершине, занимающей не менее половины всей площади возвышенности, располагались какие-то невзрачные хижины. Центральная часть островка была покрыта сочной зелёной травкой. Ближе к берегу растительность сходила на нет, сменяясь полосой белого песка, уходящей в бирюзовую прозрачность воды.

— Стаём тут, значица. — прервал возникшее было молчание бородокосый. При этом зачем-то начал править неповоротливое судно к правому берегу. Уточнять цель внезапного маневра не пришлось, следующей фразой крестный все пояснил. — Счас токмо подход к реке очистим от одержимых. А там уж и посидим, погутарим, да гостей дорогих дожидаться станем.

— Каких ещё гостей?

— Знамо каких. Тайка подойтить обещалася. Счас у нас там утрясет все хлопоты и прискочет.

Спросить о цели визита не получилось. Правый берег был уже в двадцати метрах и бородокосый дал знак молчать.

— Лодку держи носом по теченью, штоб не вертало. Счас я их угомоню. — произнося эти слова, Прохор, лучший лучник поселка, встал в полный рост, потянул первую стрелу из колчана и занялся привычной работой.

В мастерстве стрелка я не сомневался. Видел не раз, что вытворял, с луком в руках, этот невпечатляющего вида мужичок. Но в прошлых случаях, под ногами у него была земная твердь. Сейчас же опорой служило неустойчивое дно лодки, движущейся вместе с течением реки и, тои дело подпрыгивающей на волнах. В таких условиях не вывалиться бы за борт, который, кстати говоря, особой высотой не отличался. О том, чтобы вести прицельную стрельбу и речи быть не могло. С тем же успехом можно было попробовать жонглировать пудовыми гирями, шагая по натянутому над пропастью канату. Но лучник, вопреки всем законам физики, а также здравого смысла, с, казалось бы, невыполнимой задачей справлялся без особых проблем. Правда, сумасшедшей скорости, которая так поразила меня в самом начале знакомства с бородокосым, не было. На ее место пришла крайняя степень сосредоточенности и безупречный баланс профессионального эквилибриста, позволяющий безошибочно выбирать момент для выстрела.

Первая стрела пробила голову чахлому бегуну, войдя в череп между левым глазом и носом. Вторая — прямо в лоб его собрату по несчастью и степени развития.

Топтун оказался самым старшим из собравшихся на берегу одержимых и, судя по тому, что был единственным из всех, кто хоть как-то прореагировал на безнаказанный расстрел своих товарищей, самым сообразительным. Правда это его не спасло.

Ринувшаяся с угрожающим рыком к лодке тварь быстро потеряла прыть, погрузившись в воду по грудь. Рванулась дальше, замолотила лапами по поверхности воды, став при этом идеальной мишенью даже для неопытного стрелка. Хлопок тетивы прервал неудавшийся заплыв чудовища.

Подергавшись ещё немного, топтун ушел под воду. Последним, что скрылось в колышущейся поверхности реки, оказалось древко стрелы, торчащее из левой глазницы. Оно погружалось неторопливо, словно мачта получившего пробоину корабля.

Оставшийся в одиночестве бегун на скоропостижную гибель товарищей обратил внимания не больше, чем корова на покрашенный забор. Продолжал беспокойно топтаться у кромки воды, тоскливым взглядом уставившись на лодку.

— Давай, Пустой, подгребай к берегу. — поторопил крестный, пряча лук на дно лодки. — Этого сам упокоишь, на берегу. Мне стрелу беречь надо, заодно погляжу, что ты в бою ближнем с оружьем могешь.