Постигающий тайну

– Сорри! – извинился тот по-английски, но с грубым русским акцентом, басовито рыгнул, бодро пукнул и, обойдя Геннадия слева, двинулся дальше. Геннадий тоже пошел вперед. Он хотел вернуться к своим мыслям, но вместо этого ни с того ни с сего вдруг задумался о православной церкви.

О церкви самой по себе он, правда, размышлял не долго – внезапно его пронзила острая мысль – а ведь по сути, он не верит в христианского Бога! От неожиданности Геннадий сначала остановился, а затем прошел к парапету вокруг второй башни моста, в которой нет входа для туристов, и повернулся спиной к толпе, опершись на перила.

– Надо же! – начал он мысленный диалог. Черт возьми! Как-то даже обидно! Я всегда считал себя православным. Бабушка с детства водила меня в храм, причащала… То, что я православный, мне казалось естественным и само собой разумеющимся… И вдруг – такая идея…

Внутри себя Геннадий почувствовал волнение. Захотелось курить, но он не знал, разрешается ли курить на тауэрском мосту. Оглянувшись и увидев, что совсем рядом группа испанских туристов вполне свободно дымит сигаретами, он снова отвернулся к реке и тоже осторожно закурил, пряча сигарету в кулак.

– Так, давай рассуждать последовательно! – мысленно приказал он сам себе. – Во что именно я не верю? Надо перечислить.

Во-первых, я не верю, что мир был сотворен за семь дней. Этот посыл я считаю условностью. Данные науки показывают, что мир развивался миллионы лет, задолго до появления первого человека. Во-вторых, я не верю, что христианское учение является откровением, данным Богом, которое не вытекает из предыдущей истории, т.к. изучал историю религий и знаю, что из истории оно вполне вытекает, и даже вижу, какие части откуда заимствованы. В-третьих, я вообще не верю в священность Библии и рассматриваю ее как мифологическую, или в лучшем случае – историческую книгу. Кроме того, я не могу поверить, что книга, содержащая в себе описание стольких злодеяний и убийств, может быть священной. В-четвертых, я не верю, что Христос спас всех людей жертвою своей, ибо непонятно, от кого спас и кому именно была принесена эта жертва. В-пятых, я не верю, что спасутся только христиане, ибо и здесь не могу поверить, что Бог настолько жесток, чтобы сначала создать, а потом оставить на вечные мучения всех остальных – а среди них наверняка тоже много добродетельных людей. В-шестых, я не верю, что важно соблюдать церковные ритуалы – посты, причастия и прочее, а верю, что не зависимо от вероисповедания самое главное – добрые дела и светлая душа. А ведь именно такой подход яростно критикуют православные теологи! В-седьмых, я не верю в таинство причастия, не верю, что хлеб и вино превращаются в плоть и кровь христову. Это условность, а если бы было правдой, то тогда стало бы еще страшнее – как же можно есть сырую плоть и кровь Богочеловека? В-восьмых, я не верю, что подлинному Богу важны такие мелочи человеческой жизни, как например, сколько и с кем человек занимается сексом, ругается ли матом и т.п. В-девятых, я не верю, что Бог наказывает человека за грехи.

– Так, основное перечислил… Что-то еще? Да, я в целом не люблю православную церковь – слишком много слышал от ее служителей мракобесных высказываний – ярые антисемитские призывы, бредятину о всемирном заговоре, а также кучу других, более мелких – например, о том, что женщины не должны получать высшее образование, а вместо этого должны рожать с 16 лет, и что наделение женщин гражданскими правами есть низкопоклонство перед западом, а «древлее благочестие» отводит женщине весьма ограниченное место и строго подчиненное положение… В общем, много чего можно было вспомнить. Эти люди ведут нас во мрак средневековья. И хотя каждое такое высказывание произносилось одним конкретным попом, церковь позже никак не опровергала эти посылы, и не говорила, что подобные взгляды не являются ее официальной позицией.

– Вроде все… – подытожил Геннадий. – Стой, как все?! Самое главное: ведь я не верю, что Иисус был Богом! Точнее, в самого Иисуса я верю, но рассматриваю его не как Бога, а как выдающуюся, суперпродвинутую личность, как человека, который смог достичь единства с Богом, тем самым показав путь развития другим – ибо если он смог, то и другие потенциально могут также. Но обращать молитвы к Иисусу для меня всегда было странно…

– Ну вот теперь точно все! Прочее – типа того, что мне представляются интересными отвергаемые церковью гностические евангелия – учитывать не будем. И так достаточно. И из всего этого вытекает, что я действительно не христианин, черт возьми!