Читаем Постижение истории полностью

Однако по мере того, как устанавливается и крепнет универсальное государство, а подданные его все более восстанавливают силы свои от истощения, утрачивая даже память о бедах смутного времени, они все осознаннее начинают ощущать дискомфорт, ибо есть психологические потребности, которые универсальное государство удовлетворить не в состоянии. Основная причина этого кроется в отрицательных последствиях ужесточения контроля над разрушительными силами. В этой ситуации нарождающаяся универсальная церковь призвана доказать, что она в состоянии открыть новые каналы для выхода духовной энергии человечества, не обращаясь за помощью к имперскому правительству, а иногда даже вопреки ему.

Открытие новых каналов христианской церковью действительно высвободило интеллектуальную и политическую энергию, которая подавлялась столь сильно, что мощь ее гасла в мертвом море архаизма. Однако этой главе предшествовала предыдущая, еще более критическая, когда произошло столкновение универсальной церкви с универсальным государством, давшее простым людям новую возможность высшего самопожертвования во славу общества в эпоху братоубийственных войн.

При установлении локального государства сверхъестественное стремление граждан отдать за него свои жизни становится социальной нормой. Однако это требование психологически оправдано лишь до тех пор, пока государство заполняет весь умственный горизонт и охватывает собою всю сумму человеческих и божественных проявлений. Претензия государства быть Вселенной, несмотря на всю ее нелепость, только тогда теряет свою властную силу, когда последнее из состязающихся местных государств разлагающегося общества распадается и заменяется единственным универсальным государством. В языческой Римской империи эпохи принципата никто, кроме горстки профессиональных солдат, не шел в армию добровольно, чтобы умереть во имя государства. И в то же самое время римское правительство было не в состоянии остановить самопожертвования христианских мучеников во имя христианской церкви. Ситуация, когда целью самопожертвования становится церковь, а не государство, встречается в истории человечества крайне редко. Однако можно предположить, что она предвосхищает отношения между политикой и религией в грядущую эпоху, еще недоступную даже умственному взору нашего современника.

Таким образом, в фазе «зачатия», при встрече универсального государства с универсальной церковью, церковь получает заряд энергии и создает новые каналы для ее применения. Следующая фаза, фаза «беременности», отличается заметным расширением сферы творческого воздействия церкви. Выходы, найденные церковью, в какой-то мере заменяют светские институты и формы деятельности, некогда творческие, но утратившие свой потенциал в смутное время. В следующей главе светские экуменические институты, которые создало универсальное государство, повторяют путь светских институтов местных государств, которые оно заменило. Начав свое существование, чтобы удовлетворить социальную потребность, и оказавшись не в состоянии выполнить свою функцию, они продолжают цепляться за власть, превращаясь в социальный кошмар. В этой точке снова вмешивается церковь. Она использует достижения и опыт переживающего упадок универсального государства для создания новых, на сей раз своих собственных экуменических институтов, привлекая для службы в них выдающихся людей, которых не смогло надлежащим образом использовать государство.

Переход от фазы «зачатия» к фазе «беременности» характеризуется резким наращиванием силы витальности без какой-либо перемены в направлении развития. В обеих этих фазах поток психической энергии, который не находил себе пути в заблокированных или разрушенных каналах разлагающейся цивилизации, теперь начинает распространяться по вновь образованным каналам церкви. В фазе «зачатия» церковь впитывает энергию, высвобожденную атрофией разлагающихся местных институтов предыдущей цивилизации. При переходе от «зачатия» к «вынашиванию» церковь продолжает впитывать остаточную энергию умирающего светского общества. В этой второй фазе церковь концентрирует вокруг себя все накопленное наследство и все доселе не реализованные возможности человечества. Обогатившись столь бесценным грузом, она движется по краю пропасти, разверзшейся в результате падения умершей цивилизации.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
100 знаменитых памятников архитектуры
100 знаменитых памятников архитектуры

У каждого выдающегося памятника архитектуры своя судьба, неотделимая от судеб всего человечества.Речь идет не столько о стилях и течениях, сколько об эпохах, диктовавших тот или иной способ мышления. Египетские пирамиды, древнегреческие святилища, византийские храмы, рыцарские замки, соборы Новгорода, Киева, Москвы, Милана, Флоренции, дворцы Пекина, Версаля, Гранады, Парижа… Все это – наследие разума и таланта целых поколений зодчих, стремившихся выразить в камне наивысшую красоту.В этом смысле архитектура является отражением творчества целых народов и той степени их развития, которое именуется цивилизацией. Начиная с древнейших времен люди стремились создать на обитаемой ими территории такие сооружения, которые отвечали бы своему высшему назначению, будь то крепость, замок или храм.В эту книгу вошли рассказы о ста знаменитых памятниках архитектуры – от глубокой древности до наших дней. Разумеется, таких памятников намного больше, и все же, надо полагать, в этом издании описываются наиболее значительные из них.

Елена Константиновна Васильева , Юрий Сергеевич Пернатьев

История / Образование и наука
Лжеправители
Лжеправители

Власть притягивает людей как магнит, манит их невероятными возможностями и, как это ни печально, зачастую заставляет забывать об ответственности, которая из власти же и проистекает. Вероятно, именно поэтому, когда представляется даже малейшая возможность заполучить власть, многие идут на это, используя любые средства и даже проливая кровь – чаще чужую, но иногда и свою собственную. Так появляются лжеправители и самозванцы, претендующие на власть без каких бы то ни было оснований. При этом некоторые из них – например, Хоремхеб или Исэ Синкуро, – придя к власти далеко не праведным путем, становятся не самыми худшими из правителей, и память о них еще долго хранят благодарные подданные.Но большинство самозванцев, претендуя на власть, заботятся только о собственной выгоде, мечтая о богатстве и почестях или, на худой конец, рассчитывая хотя бы привлечь к себе внимание, как делали многочисленные лже-Людовики XVII или лже-Романовы. В любом случае, самозванство – это любопытный психологический феномен, поэтому даже в XXI веке оно вызывает пристальный интерес.

Анна Владимировна Корниенко

История / Политика / Образование и наука