Постижение России. Опыт историософского анализа

На эту сторону проблемы стоит обратить особое внимание. Многие роковые, непоправимые ошибки за XX столетие в российской истории, граничащие с забвением и преступной сдачей коренных национальных интересов и имевшие не только вполне определенную и весьма обременительную экономическую, но и невосполнимую демографическую составляющие, были обусловлены одной и до сих пор не до конца осмысленной причиной: отсутствием внятного понимания Россией самой себя как России, своих ценностей идентичности, своего места в мире, строго ограниченного тем и только тем, что она - только Россия.

Национальные интересы в их подлинной сущности познаваемы и воспринимаемы только с позиций адекватных им ценностей национальной идентичности. И вне этих ценностей им просто неоткуда взяться и не с чем себя соотносить в качестве национальных интересов. В этом смысле все превращения, которые претерпели национальные интересы русских в России и России в истории XX столетия, есть не что иное, как зеркальное отражение тех порой экзотических трансформаций, которым подверглись ценности национальной идентичности России и в ней русской нации в последнем трагическом веке российской истории. Он стал тем, чем он стал в истории не сам по себе, а в связи и на основе того, чем стали в истории базовые ценности национальной идентичности России и в ней русской нации.

Наконец, есть еще один, третий субъект - носитель идеологии национального нигилизма в России - это инонациональный национальный нигилизм. Если носителями двух первых форм национального нигилизма в России - коммунистического и либерального - могут быть представители любой этнокультурной общности, и русской и нерусской, то субъектом третьей, по самому своему определению, по самой своей сущности не может стать подлинно русский человек. Инонациональный национальный нигилизм - это нигилизм по отношению к национальным устоям существования русской нации, ее истории, культуры, духовности, к самой русской государственности - Великой России, носителем которого были, есть и становятся отдельные нации бывшего Союза, в любом случае их определенная и порой весьма существенная часть и даже некоторые этносы самой России.

С предельной очевидностью эта форма национального нигилизма и его субъект проявили себя в процессе и результатах распада Советского Союза, более того, именно инонациональный национальный нигилизм стал одной из главных действующих сил, способствовавших дезинтеграционным процессам на просторах советской Евразии. Соответственно, речь идет не о простом национализме как форме национального самосохранения и самососредоточения наций на проблемах своего национального бытия, изрядно накопившихся у всех наций бывшего Союза, не о национальном патриотизме с выраженной направленностью вовнутрь собственного национального саморазвития, а о национализме направленном вовне, с выраженной антирусской, а потому и антироссийской составляющей.

Пора признать нечто большее, чем просто факт развала Советского Союза, но и то, что стоит за ним,- факт выхода из союзных отношений с русской нацией ряда наций бывшего Союза, их неспособность или нежелание интегрировать себя с основами русско-российской цивилизации, впредь ассоциировать себя с исторической судьбой русского народа. Пора признаться себе и в другом: среди нас жили и теперь живут люди, у которых иное представление о России и русских, а потому и иное, чем у самих русских, отношение к России, к ее истории, культуре, духовности, к устоям локальности ее цивилизации, к самим русским, к будущему русских как русских и России как России. Этот факт впредь недопустимо замалчивать и маскировать представлениями, вытекающими из общих принципов толерантности и плюрализма.

Отношение к своей матери может быть только как к своей матери, независимо от того, в каком состоянии находится мать, всякое иное отношение к ней будет являться просто иным и уже только поэтому нетерпимым. Точно так же и отношение к Матери-России: независимо от того, в каком состоянии находится Россия, должно быть и оставаться отношением к ней как к России. Вненациональное отношение к России будет являться просто иным, и уже только поэтому не будет являться адекватным национальной сущности России, а потому и терпимым. Вполне очевидно, что отношение к России, как к Матери-России, не может не быть русским отношением, хотя так относиться к ней может представитель любого этноса. Но тогда в таком своем отношении к России он становится русским по своей сущности, само отношение - отношением национальной консолидации России в Великую Россию. Актуальность такой консолидации не подлежит сомнению, как и то, что она не посягает на национальное своеобразие любой нации, идентифицирующей себя с Россией. Дело не в том, какая это нация, а как она себя идентифицирует с Россией, как она относится к России. И если она относится по-русски, то это отношение становится русским по своей сущности.