Постижение России. Опыт историософского анализа

Отношения между правами человека и правами нации не могут строиться по иерархическому принципу. Самое большее, в чем они нуждаются,- это в согласовании и гармонизации, в частности, и в том, чтобы оставить специфическое пространство друг для друга, и особенно в том случае, когда речь идет о геополитическом и культурно-историческом пространстве конкретной нации. В этом специфическом случае права человека не могут претендовать на то, чтобы превратить это пространство в пространство своего безраздельного господства. Это было бы возможно, если бы в современной истории не существовала такая этнокультурная общность, как нация, с ее особыми правами на землю, историю и культуру своих предков, на развитие своей истории и культуры на своей земле. Это не значит, что эта земля перестает быть местом для осуществления прав человека, это означает другое: что это особое место особых прав наций, хотя бы потому, что это единственное место, где они могут сохранить и развить себя в качестве наций.

В конце концов, что такое права человека? Это способ обнаружения и форма воплощения персоналистического начала истории. Это наиболее концентрированное выражение идеи защиты личности, ее фундаментальных интересов, как личности, от посягательств на них общества и государства. Это право личности на неотъемлемые от ее сущности условия и средства для сохранения своего персоналистического пространства бытия, своей персоналистической сущности. Но при всем при этом права человека не являются основанием для претензий личности на слом основ идентичности общества, базовых структур идентичности нации. Права человека - это не право на разрушение основ государственности, основ истории, на геополитический развал страны, на преодоление основ национальной идентичности, на навязывание стране и нации произвольной логики исторического развития, никак не считающейся с особенностями локальности их цивилизации и типа цивилизационного бытия и развития в истории. Безусловно, права человека - это право и на нетипичность, но личную, а не ту, которая может быть навязана всему обществу, стать основанием социальной нетипичности. Личность не имеет прав на то, чтобы свою нетипичность сделать основанием нетипичности всего социума. На все это у прав человека нет никаких прав.

Но все это, увы, стало реальностью в России и именно в связи с реализацией прав человека и не потому, что они права человека, а потому, что превратились в средство слома основ идентичности страны и нации, во что никак не могли и не должны были превращаться. Но они все-таки стали всем этим и только постольку, поскольку именно правам человека попытались придать в России несвойственный им статус - статус основ цивилизационной идентичности России и в ней национальной русской нации. Все в России должно было идентифицировать себя только с правами человека, они были призваны заменить собой основы и ценности национальной идентичности России. Идея прав человека должна была заменить и преодолеть собой идею России. Но в России все идеи рушатся, если рушится идея самой России. Она неуничтожима и не заменима ни на какую другую, есть самоцель всякого бытия в России, ибо все, что есть в России, есть лишь только постольку, поскольку есть сама Россия. Всякое бытие рождается и умирает в ней как бытие России и становится истинным бытием только как бытие России и во имя Великой России. Все остальное относится к частностям ее бытия.

Итак, вопрос о русском вопросе не только есть, но и претендует на то, чтобы стать главным вопросом России. И в этой связи далеко не безразлично то, чем он должен стать в России.

Во-первых, он должен стать вопросом восстановления базовых структур идентичности России и в ней русской нации. Ситуация безосновного бытия, всякий раз обостряющая в России, как только она входит в очередной модернизационный этап своего исторического развития, становится далее нетерпимой. Страна и нация больше не могут основывать свое бытие в истории на логике слома основ своей цивилизационной, исторической, геополитической и национальной идентичности, с повторяющейся необходимостью их последующего восстановления. Страна и нация, наконец, должны успокоиться на адекватном осознании себя как России и как русской нации - русско-российских основ локальности своей цивилизации, культуры, духовности, на их самодостаточности, самоценности и незаменимости в истории в качестве ценностей идентичности, а значит, и в качестве единственно возможных основ бытия. Пора не только осознать, но и с этим примириться, что конечные основы бытия в истории могут быть либо национальными, либо никакими.