Постижение России. Опыт историософского анализа

Именно к ней он и стремится на протяжении всей своей истории, превращая в этом процессе саму историю из просто истории в подлинно человеческую, подлинность которой, таким образом, определяется масштабом и характером присутствия сознания в истории, тем, до какой степени не сознание определяется бытием, а бытие определяется сознанием. И это не просто факт, а фундаментальный факт истории, благодаря которому история человечества предстает, прежде всего, как история человеческой души, неисчерпаемого мира человеческой субъективности, его изменения и как человеческого, и как субъективного. Отражением именно такой логики исторических изменений и выступает цивилизационная логика истории - суть духовная логика истории, логика развития человеческой души.

Таким образом, с точки зрения своих оснований формационная логика истории предстает как логика производства и воспроизводства материальных основ общества и истории. Цивилизационная - как логика производства и воспроизводства духовных основ общества и истории, логика производства и воспроизводства мира человеческой субъективности, человеческой души. В конечном счете, это логика бытия культуры, способ развития и объективации ее содержания в истории, на основе которого одна локальная цивилизация отличается от другой, превращаясь в образ жизни человеческой души. В этом смысле локальная цивилизация - это воплощение души и духа этноса, их объективированных форм существования. Соответственно, цивилизационная логика истории - это логика изменения человеческого сознания и превращения его в основу изменения общества и его истории. Это не значит, что бытие не определяет сознание и что бытие не является основой общества и его развития. Это означает другое: история постоянно стремится к возрастанию самоопределения себя сознанием, к тому, чтобы всякая новая ступень исторического развития была и новой ступенью возрастания роли сознания в истории, его превращения в основу изменения общества и его истории.

И это обусловлено не какими-то потусторонними факторами, обретающимися вне истории, а самой историей, усложнением проблем исторического развития, задач исторического творчества и настолько, что их решение по силам не просто особо развитому историческому субъекту, а такому, который кладет в само основание своего исторического творчества сознание, особо развитое сознание. Это всеобщий закон истории: по мере исторического прогресса, вместе с усложнением задач исторического творчества возрастает самоопределяемость истории сознанием, масштаб превращения сознания в основу изменения общества и его истории. Бытие, которое знает свое бытие, принципиально отличается от бытия, которое его не знает, и ровно настолько, насколько знает или не знает свое бытие. И это не остается безразличным к отношению бытия и сознания в истории и к самой истории, в пределах которой бытие тем больше определяет сознание, чем меньше сознание знает свое бытие и, напротив, чем больше сознание знает свое бытие, тем меньше определяется бытием, тем больше становится основой для самоопределения истории сознанием, миром человеческой субъективности, культурой, духовностью, а не миром экономики, человеческой материальности.

Человек хочет жить в истории, которая соответствует и определяется его сознанием, ценностями его души, ибо только так, только на этой основе она будет строиться в соответствии с его сущностью как человека, становиться пространством адекватного воплощения его бытия как подлинно человеческого. И это изначально присущее свойство человеческого бытия - стать воплощенным бытием своей сущности, каковым оно становится как раз по мере того, как становится осмысленным бытием, бытием сознания, знающим свое бытие и бытие природы. И чем больше оно становится знающим, тем больше оно становится подлинно человеческим, а значит, и человечным - бытием, которое определяется сознанием и ровно настолько, насколько оно знает и на этой основе практически овладевает своим бытием. Именно в этом процессе оно становится еще и воплощенным бытием свободы. Если быть человеком значит быть свободным, то свободным человеческое бытие становится не тогда, когда оно определяется бытием, а тогда, когда оно определяется сознанием, знающим свое бытие. Знание есть атрибутивное состояние свободного бытия в мире. И чем больше оно определяется сознанием, знающим свое бытие, тем больше оно становится свободным, подлинно человеческим бытием.

Таким образом, выстраивается закономерная взаимозависимость: чем больше человек воплощает в своем бытии свою сущность, тем больше оно становится свободным, а чем больше оно становится свободным, воплощенным бытием свободы, тем больше оно воплощает в себе бытие человеческого сознания, тем больше, как бытие, определяется сознанием. Так человек прорывается из истории как царства слепой необходимости в историю как царство свободы и в той самой мере, в какой превращает сознание в основу изменения общества и истории, в какой история начинает самоопределять себя посредством сознания.