Посткапитализм и рождение персоналиата

Растущая экономика знаний не просто порождает перспективу «коммунизма знаний». Индустрия высоких технологий способствует ускоряющейся автоматизации производства20, что отчасти приводит к тому, что c конца 1970-х в тех же США рост оплаты труда перестает соответствовать росту производительности. Корпорации «удешевляют» рабочую силу там, где она находится под угрозой автоматизации. В итоге с 1975 года оплата труда в ведущей капиталистической державе выросла всего приблизительно на 13 %, в то время как производительность труда – более чем на 150 %. Это сильно отличается от временного промежутка между 1948 и 1975 годами, когда графики роста оплаты труда и его производительности сливались в единую линию (в обоих случаях рост приблизительно в 100 %)21. Все это сильно бьет по социальным низам и представителям сужающегося «среднего класса». Сегодня речь идет не просто об экономике «без роста зарплат», но об экономике «нестабильных зарплат» (в частности, гиг-экономике22), в которой расширяется прослойка прекариата (людей без стабильного заработка и социальных гарантий)23. Но технологии не только угрожают, они также дают новые возможности. Технологическое изобилие все чаще вдохновляет различных авторов на попытки конструирования альтернатив капитализму. Автоматизация производства рано или поздно может освободить людей от необходимости работать вообще или слишком много. Возникают различные концепции посттрудового общества24. Бедных или нищих можно превратить в свободных творческих деятелей и активистов25, выплачивая всем без исключения гражданам безусловный базовый доход, который заменит громоздкие системы социальной помощи и обеспечит всех «правом на жизнь» – базовыми материальными благами26. Интернет, в свою очередь, связывает людей из разных точек планеты за считаные миллисекунды. Современные левые утопии проникнуты «анархистским» духом кооперации и самоорганизации, добровольной деятельности в духе DIY27.

Стало быть, в последние годы появляется все больше научной и научно-популярной литературы, посвященной тематике посткапитализма28. Сюда по традиции входит обширный пласт марксистской литературы, ибо сам марксизм переживает своеобразный ренессанс29. Но тематика посткапитализма все чаще выходит за узкие рамки марксизма (о каких бы его формах речь ни шла), включает в себя смелые дискурсы, сочетающие изучение передовых технологий с исследованием противоречивых тенденций современного общества30. Сам термин «посткапитализм» становится компромиссным, ибо больше ориентирует на внутренние трансформации капиталистической системы, постепенно перерождающейся в нечто иное, но пока еще не полностью выходящее за пределы имеющейся системы31.

Но что-то во всех этих оживленных дискуссиях о грядущем закате капитализма не складывается. Пандемия COVID-19 могла стать «последней каплей» (резкий экономический спад и небывалый рост безработицы). Она не просто раскрыла неспособность «либерального» буржуазного общества дисциплинированно справляться с глобальной бедой (опыт Китая оказался внушительным контрастом), но и окончательно подорвала веру в «американскую мечту». Казалось бы, нет лучшего времени для антисистемного социального взрыва или чего-то вроде «левого поворота». Но этого, по крайней мере пока (на момент написания этого текста), не происходит. На фоне рекордных показателей безработицы, колоссального социального неравенства и всех тех социальных проблем, которые ярко проявились в период пандемии COVID-19, в США вспыхивают протесты, обусловленные гибелью чернокожего от рук белого полицейского. И хотя левая повестка также присутствует в протестных выступлениях, пока она ограничивается неубедительными призывами распустить полицию или, скажем, поддержать бизнес черных32. До этих событий движения «желтых жилетов», казалось бы, показали всю мощь протеста против неолиберализма и капитализма как такового, но и здесь все закончилось, по сути, незначительными уступками. Сегодня борьба левых напоминает сопротивление, но никак не стремление выстроить что-то в институциональном плане принципиально новое.