Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему

В основе неолиберализма лежит фантазия о том, что каждый может вести потребительский образ жизни без того, чтобы ему повышали зарплату. Вы можете брать взаймы, но вы никогда не сможете разориться: если вы занимаете деньги на покупку дома, его стоимость будет постоянно расти. Инфляция тоже будет всегда, поэтому если вы занимаете деньги на покупку машины, то к тому времени, когда вам понадобится новая машина, стоимость остающегося долга уменьшится, благодаря чему вы совершенно спокойно сможете занять еще больше.

Широкий доступ к финансовой системе устраивал всех. Либеральные политики в США могли указывать на растущее число семей бедняков, афроамериканцев и латиноамериканцев, бравших ипотечные кредиты. Банкиры и финансовые компании богатели за счет продажи займов людям, которые не могли их себе позволить. К тому же благодаря этому возникла крупная отрасль, построенная на обслуживании состоятельных людей, – флористы, преподаватели йоги, производители яхт и т. д. создают призрачную атмосферу «Аббатства Даунтон» для богачей XXI века. Это устраивало и среднестатистического Джо: в конце концов, кто станет отказываться от дешевых денег?

Однако финансиализация породила проблемы, которые вызвали кризис, но не были им решены. Хотя бумажные деньги неограниченны, зарплаты вполне реальны. Можно создавать деньги вечно, однако, если трудящимся достается все меньшая их доля и все большая часть прибыли обеспечивается за счет взятых ими ипотечных кредитов и выданных им кредитных карт, рано или поздно ситуация зайдет в тупик. В то же время финансовая прибыль за счет выдачи займов потребителям, испытывающим материальные трудности, перестанет расти, а затем резко упадет. Именно это произошло, когда в США схлопнулся пузырь высокорискованных ипотек.

С 2001 по 2006 год объем ипотечного кредитования в США вырос с 2,2 триллиона долларов в год до чуть менее 3 триллионов: это довольно значительно, но не чрезмерно. Однако объем высокорискованного кредитования, т. е. выдача кредитов беднякам под высокий процент, вырос со 160 до 600 миллиардов долларов. А «ипотечные ссуды с плавающей ставкой», процент по которым сначала невелик, но с течением времени увеличивается, выросли с нуля до 48 % от всех кредитов, выданных в последние три года бума. Этот рынок рискованного, сложного кредитования, обреченного на крах, не существовал до тех пор, пока его не создали инвестиционные банки[36].

Это показывает еще одну проблему, связанную с финансиализацией: она разрывает связь между кредитованием и накоплением сбережений[37]. Банки с Мэйн-стрит всегда располагают меньшим количеством денег по сравнению с тем, сколько они одалживают. Мы уже видели, как дерегулирование побуждало их держать меньше резервных средств и обманывать систему. Однако этот новый процесс, благодаря которому всякая выплата процентов упаковывается в более сложный продукт, распределяемый между инвесторами, означает, что обычные банки вынуждены выходить на рынок «коротких» денег для того, чтобы проводить свои повседневные операции.

Это привело к роковому изменению в банковской психологии. Происходило все более глубокое размежевание между долгосрочной природой кредитования (в виде ипотек сроком на двадцать пять лет или кредитных карт, долг по которым никогда полностью не уплачивался) и краткосрочной природой привлечения заемных средств. Таким образом, если оставить в стороне все мошенничество и ошибочные оценки активов, финансиализация создает в банковском секторе структурную тенденцию к мгновенному кризису ликвидности, т. е. готовой наличности, который уничтожил Lehman Brothers.

В обществах, подвергшихся финансиализации, банковский кризис обычно не приводит к массовому изъятию вкладов – по той простой причине, что у масс не так много денег в банках. Деньги в банках держат другие банки – и, как мы обнаружили в 2008 году, значительная часть этих денег представляет собой лишь ничего не стоящую бумагу.

Описанные здесь проблемы можно решить, только если остановить финансиализацию. Если она будет продолжаться и далее, с течением времени все больше денег в финансовой системе будут становиться фиктивными и все больше финансовых институтов будут полагаться на краткосрочное привлечение заемных средств.

Однако ни политики, ни регуляторы не были готовы к тому, чтобы демонтировать эту систему. Напротив, они ее восстановили, наградили 12 триллионами долларов, взятыми из воздуха, и снова запустили. Это гарантирует, что те же условия, которые привели к складыванию цикла бумов и спадов, создадут другой такой цикл, если только удастся добиться сколько-нибудь значительного роста.

Историк Фернан Бродель утверждал, что упадок всех экономических сверхдержав начинается с масштабного разворота в сторону финансов. Описывая падение торговой империи Нидерландов в XVII веке, он отмечал: «По-видимому, любое развитие капитализма такого рода, достигая стадии финансового капитализма, в определенном смысле возвещает о своей зрелости: это признак осени»[38].