Постороннее лицо [Сборник]

– Солнышко, веди себя как воспитанная девочка, – немедленно ввернула Юлия Петровна.

– Мама, я стараюсь. Но ты же знаешь, как это сложно. Впрочем, продолжу, чтобы не задерживать Льва Ивановича. Этот Максим, как и любой настоящий садист, был подвержен резкой смене настроения. Или же это было его ловкой игрой, точно не скажу. Но иногда мне казалось, что в нем живут два совершенно разных человека, в буквальном смысле слова две противоположности. Они меняются местами резко и непредсказуемо, будто по щелчку какого-то тумблера, установленного в его голове. Не знаю, как ему удалось так долго продержаться во время ухаживания, но после свадьбы Максима будто внезапно подменили. Он мог продолжать шутить, балагурить, задаривать жену цветами и признаваться ей в любви. Или же злиться, ревновать, устраивать сцены, даже раздавать Гале пощечины буквально ни с того ни с сего.

– Правда? И как скоро это произошло?

– Вы первый ее синяк имеете в виду? – уловила Екатерина мысль сыщика. – Да прямо во время медового месяца. Представляете? Они поехали отдыхать на Мальдивы. Я регулярно общалась с сестрой по скайпу. Говорили мы всегда недолго. Люди же отдыхали, я мешать им не хотела, так, обменяться новостями, узнать, все ли у них в порядке. Во время очередного сеанса видеосвязи я заметила неумело замазанный синяк на ее скуле. Моему возмущению не было предела. Поверьте, я готова была бросить работу, поехать туда и лично набить морду этому гаду. Но Галя уверяла меня, что произошло недоразумение, теперь уже все нормально, беспокоиться совершенно не о чем. Мама тоже советовала мне не пороть горячку, да и на работе, как обычно, был аврал. Так что я никуда не поехала. Впрочем, как вы, наверное, догадываетесь, в Москве все продолжилось. Он ревновал, распускал руки и устраивал скандалы, кроме того, требовал отчета за каждую копейку. Этот фрукт из внимательного жениха в одночасье превратился в скупердяя-мужа. Потом все менялось, он каялся, просил прощения, клялся ей в любви и мирился. Она каждый раз верила, что эта вспышка последняя, он изменится ради нее. Однако Максим даже здесь, на каком-то семейном вечере, ее ударил. Правда, он кое-чего не учел. У меня характер твердый, резкий и порывистый, в общем мужской, натура вспыльчивая, а рука тяжелая. А что? Я съемочной группой руковожу. Это толпа людей. Каждый со своим характером, претензиями и вредными привычками. Это если промолчать про основную часть актерского состава. Так что без железной руки этот балаган никогда не будет работать нормально, как хорошо отлаженный механизм. Впрочем, я отвлеклась. Если говорить в двух словах, то в тот вечер Максимушке сильно прилетело. На бровь и губу пришлось швы накладывать. Но, как вы, наверное, догадываетесь, это ничего не изменило. Разве что наш драгоценный зятек стал крепко меня побаиваться и при мне больше никогда не позволял себе ни кривого слова, ни даже взгляда, я уже не говорю о действиях. Но он продолжал изводить Галину. Я же не переставала убеждать ее в том, что так жить – себя не уважать. Галя ушла от него, сначала просто пожила у мамы, а потом, пять месяцев назад, оформила развод.

– Вы уже упоминали о том, что развелись они далеко не тихо и мирно.

– Да уж. Вы, наверное, заметили, Лев Иванович, что я ни разу не упомянула о том, что Максим дарил Гале подарки.

– Да, заметил.

– Правильно, потому что он не делал этого никогда. После свадьбы быстро выяснилось, что Максим очень прижимист, если не сказать жаден. Нет, цветы он ей преподносил, водил по кафе и ресторанам, особенно когда ухаживал. Но когда они стали вместе жить, расходы были поделены пополам. Это на том основании, что Галина – независимая женщина, очень неплохой адвокат. Теперь она должна доказать, что вышла замуж по любви, а не на деньги бизнесмена позарилась. Однажды, перед самым уходом от мужа, Галя нашла записную книжку, где было скрупулезно записано, когда Максим дарил ей цветы, сколько тратил на букет, в какой ресторан водил и какую сумму там оставил. Представляете, Лев Иванович? Он все это учитывал, буквально до рубля!

– Это не совсем обычно, особенно в нашей стране, но так часто делают иностранцы или прожженные манипуляторы.