Посторонние (СИ)

Даже в тусклом освещении было заметно, что краска залила его лицо. Он снова бросился к выходу, но обернулся.

— Это случайность! — выкрикнул он, точно обвиняемый в зале суда.

— А я ничего и не спрашивала, — спокойно повторила я, выставляя нужный режим.

— Вообще-то этим занимаются все! — нашёлся он.

— Конечно, — я понимающе кивнула и нажала «пуск».

Машинка зажужжала, и я поспешила покинуть «место преступления».

— Задрот! — сказала я, и побежала вверх.

Снизу послышалось ругательство. Кажется, что-то матерное…

Глава 33. Артём

Я чувствовал себя каким-то гадким извращенцем. Чёрт, она же моя сестра! Но ведь, не родная…

Теперь, глядя на неё, я не мог думать ни о чём другом. И удивлялся, отчего раньше не замечал, насколько тёмные у неё глаза. Такие тёмные, что почти не различить зрачков!

И волосы… Они как будто стали гуще, и теперь ложились на плечи мягкими волнами.

А кожа… Настолько тонкая, и венки струились вниз по шее к ключицам, пересекали запястья, обрываясь на сгибе локтя…

Я дошёл до полного идиотизма - я начал писать стихи! Бестолковые, нескладные, полные глупых длинных слов. В общем, хрень творилась со мной тем летом!

Я даже сексом занимался как-то механически. И на месте любой из девчонок представлял её. Представлял, как обхватываю ладонью шею, притягиваю к себе. Как касаюсь теплой кожи, вдыхаю запах волос.

Невероятно, в какую манную кашу превращает человека вожделение. Я хотел её! Так сильно, быть может, понимая, что это невозможно. Она была моим запретным плодом. В мыслях я изнасиловал её тысячу раз, в самых грязных позах. А в реальной жизни не смел даже прикоснуться. Дышать не смел, когда она была рядом!

Глава 34. Нина

Роман с Романом вдохнул в меня новую жизнь. Он стал первым по многим пунктам. Он первым поцеловал меня! Не так, как мы с ребятами целовались прежде, на спор, едва касаясь друг друга губами. А по-настоящему. Я и не знала, что поцелуй – это так приятно! У него была вполне ощутимая растительность на лице, которую он, как всякий взрослый мужчина, регулярно сбривал. Оттого щеки царапало колючей щетиной. И это было приятно…

Губы у него оказались мягкими, но чуть шершавыми, властными и сильными. Они буквально сразу захватили мой рот целиком, раскрывая навстречу неведомым ласкам. Пока его губы ласкали мои, наши языки совершали какой-то неземной танец, то касаясь друг друга, то отстраняясь, и поочерёдно проникая в горячие распахнутые рты. Я расплавилась и обмякла, как тряпичная кукла, и даже позволила ему нащупать грудь.

— И вовсе она не маленькая, — жарко шепнул он, сжимая в ладони встревоженный холмик, — в самый раз!

Я блаженно застонала и закрыла глаза, чувствуя, как пальцы поглаживают ставший твёрдым сосок. Внутри меня, внизу живота было так горячо! Я, точно сосуд, наполнялась приятным, томительным теплом. Однако попытка проникнуть в трусики, привела меня в чувство! Я схватила его ладонь и смущенно опустила глаза.

— Я еще девственница, — призналась я.

— С ума сойти! — хрипло выдохнул Рома.

— В смысле, ты удивлён? — уточнила я, чувствуя, как твёрдая мужская плоть рвётся наружу.

— Я счастлив, — он нежно коснулся моей щеки и отстранил, — но, если ты не готова, я не буду настаивать.

Он был нежным и неторопливым, как гурман, знающий, что впереди его ждёт самое вкусное блюдо...

Я ласкала себя перед сном, представляя, что это его руки гладят моё тело. Фантазируя, каким должно быть сильным он окажется! 

Перемены в моем настроении заметили все.

— Деточка моя похорошела! — приговаривала мама, как в детстве, расчёсывая мои волосы, — И как зовут нашего кавалера?

— Рома, — не скрывая гордости, отвечала я.

— Не было у меня дочерей, не знавал я хлопот! — причитал дядя Вадик, когда я возвращалась домой позже оговоренного срока, с распухшими от поцелуев губами и охапкой полевых цветов.

Артём помалкивал. Теперь мы с ним были на равных! И мой кавалер превосходил его по всем показателям.

Глава 35. Артём

Я бесился, не находя себе места! По ночам рвал зубами подушку. Я ненавидел её, эту вонючую целку. Его, этого говнюка! Он трогал её, целовал! Что ещё он делал с ней? У них уже было? Меня так и подмывало схватить её, прижать к стене и спросить прямо в лоб:

— Он тебя уже выеб*л?

Я выбрасывал за ворота ее уродские букеты, и она начала уносить их к себе в комнату. Она лежала там, через стенку, довольная, счастливая, с тупой улыбкой на лице. А я до утра не мог заснуть, вставал и смотрел на себя в зеркало, не узнавая…

«Задрот», — говорил я своему отражению. И однажды разбил его вдребезги, поранив руку.

— Что с тобой, Тёмка? — беспокоился отец.

— Нормально всё, — огрызался я, и запирался в комнате.

Вконец измотанный, выжатый, как лимон, я выложил всё Димке.

— Так отпизд*ть его надо! — без предисловий заявил друг.

— В смысле? — испугался я.

— Да ну, не сильно! — махнул рукой Димон, — Так, маленько, чтоб страх не терял. Ребят соберём, встретим как-нибудь вечерком. И у шлюшки этой мозги на место встанут, когда поймёт, что хренового защитника нашла.

— Не называй её так, — сквозь зубы рявкнул я.