Посторонние (СИ)

В свете луны волосы ее казались рыжими. На лице запечатлелось беспокойное выражение, губы чуть подрагивали, пальцы, не находя покоя, тревожно шевелились. Я почувствовал, как злость, что кипела внутри, отпускает. И на смену ей приходит нежность! Поддаваясь неосознанному порыву, я провёл ладонью по спине девушки, повторяя изгибы стройной фигуры.

Не отдавая себе отчета, я вытянулся по струнке рядом с ней, сначала опасливо прикасаясь к спящему телу, а после - все теснее прижимаясь к ней, позволяя себе каждым мускулом ощутить заветную близость… Юбка чуть задралась, обнажая матовые бедра. И на смену нежности пришли совсем иные чувства...

Ощущая, как страсть захватывает меня с каждой секундой, я, сначала пальцем, а после - всей ладонью прикоснулся к горячей округлости, заскользил вверх, сминая невесомую преграду, чувствуя только гладкое манящее тепло ее кожи. Не помня себя, я ощутил под пальцами кромку трусиков, зарылся лицом в ароматные волосы и вдохнул полной грудью.

Она безмятежно спала! Беззащитная, нежная, доступная… «Вот сейчас», — подумал я, — «если я возьму её прямо сейчас, она, ведь даже не узнает?». Сквозь тонкое кружево я погладил нежные бугорки… Она застонала, и согнула ногу в колене!

Я никогда не касался её там, и осознание чего-то запретного пьянило сильнее любого алкоголя. Мозг дал отбой, и мною целиком завладели инстинкты! Движения пальцев между ее ног стали настойчивыми.

Нинка тихонько мычала, чуть двигая бедрами в такт моим ласкам. Мне до одури, до безумия захотелось почувствовать на пальцах её влагу… Проникнуть в горячую глубину её тела! Это желание стало непреодолимым, когда я привлёк её к себе и сжал в ладони упругий холмик груди. «Вот сейчас», — думал я одурманенным страстью сознанием.

Член, болезненно пульсируя, рвался наружу! И я расстегнул ширинку, выпуская его. Возбужденная до предела плоть коснулась обнажённой кожи. И вдруг в памяти возникла картина: Нинка в одном белье распростертая на кровати.… А ведь она была готова отдаться ему? Как последняя шлюха! Вот также лежала, покорно раздвигая ноги, и подставляя свою похотливую дырку первому встречному.

Стоило вспомнить это, и нежность как рукой сняло! «Выеб*ть ее, как сучку прямо здесь! Чтобы стонала, чтобы плакала!»…

Я зажмурился, стиснул зубы, подавляя стон, и опрокинулся на спину! Сперма выплеснулась в ладонь и я, недолго думая, обтёр руки о краешек цветастого платья.

Глава 27. Нина

«Что это?», — думала я, в ужасе разглядывая слипшийся подол сарафана. «Это же не может быть… О, нет! Ведь он же не успел? Или успел?! Да и сарафан лежал сбоку. Тогда как?». Сообразить что-то в моём состоянии было трудно. Трудно было даже сфокусировать взгляд. Малейшее движение головой вызывало тошноту. «Как я могла напиться с нескольких рюмок? Бред!», — думала я, пытаясь припомнить, не принимала ли чего ещё…

Дверь скрипнула и в щели показалась голова Артёма.

— Доброе утро! — радостно воскликнул он.

Слова больно врезались в голову, и меня отфутболило к стенке.

— Не кричи! — взмолилась я.

Артём поставил на тумбочку стакан, в котором пузырилась какая-то жидкость.

— Аспирин, — пояснил он, — ты пока приходи в себя, поговорим позже.

«Поговорим…», — рассеянно думала я.

Глава 28. Артём

Нинка спустилась вниз, как зомби, нащупывая дорогу. Со вздохом приземлилась к столу.

— Поешь, — я пододвинул к ней тарелку с бутербродом.

— Фу! — скривилась сестра, придерживая рукой голову.

— Ну а теперь, — я деловито сложил руки в замок и окинул взглядом пострадавшую, — расскажи-ка мне, как часто ты напиваешься до такого состояния?

Нинка виновато опустила глаза.

— Ты хоть понимаешь, из какого говна я тебя вчера вытащил?

— В смысле? — испуганно пропищала она.

— В смысле! Ты лежала голая и в полной отключке на чужой кровати.

— Голая?! — Нинка округлила глаза.

— Ну.., — поправился я, — в трусах и в этом… короче… Не суть! Или, может, я помешал? Ты выглядела вполне довольной!

Нинка открыла рот, её бледное лицо залил румянец.

— Ты хоть знаешь, какой мудак, этот Пашка? Сколько ему с рук сошло? Да он таких, как ты, по десять штук за раз имеет. У него отец прокурор, ему море по колено!

— Тогда зачем мы пошли к нему? — буркнула Нинка.

— Затем! Из вежливости! — хмыкнул я.

— Хороша вежливость, — осмелела сестра, — Ты вроде как врезал ему вчера?

Я самодовольно усмехнулся:

— Мышечная память.

Вдруг Нинка всполошилась:

— Ой! Что ж теперь будет? У него же отец – прокурор, а ты его ударил! — она испуганно прикрыла рот ладонь.

Я нахмурился:

— Да ничего не будет! Его батя с моим – давние кореша. Все норм!

Нинка притихла.

— Тём, ты прости меня! — срывающимся голосом произнесла она, — Мне так стыдно. Я даже не знаю, как загладить свою вину…

«За то я знаю», — промелькнуло в голове. В этот момент домой вернулись родители. Мачеха взволнованно ощупала Нинкин лоб.

— Ниночка, тебе нездоровится? Ты такая бледная! Что случилось?

Нинка стойко молчала.