Постовой

– Подумай, но даже если сядешь в тюрьму, то это тоже не конец. Если тебя закроют, а потом привезут сюда, на следственные действия, я это узнаю и тебя найду. Если вытащу тебя, то ты, опять же, должен мне будешь.

– Сколько, дядя Паша, должен буду?

– Игорь, мне твои деньги на хрен не нужны…

– Я стучать не буду…

– Тогда считай, что разговора такого не было. Но, если в камере не понравится, маякни мне, постараюсь помочь.

– Ментам верить нельзя…

– Я тебе сказал, если вытащу, то будешь мне должен. Если тебе реальный срок дадут, ты мне будешь не интересен, я не на зоне работаю. Но если я тебя отмажу от тюрьмы, а ты меня потом бросишь, я тебя верну назад, неважно как, по беспределу или по закону, но ты туда вернешься и получишь за все. Так что думай пока.

– Я стучать не буду!

– Игорь, все так говорят, но жизнь все расставляет по своим местам, и стучат практически все, ты уж мне поверь.

Глава четырнадцатая. Наутро граждане в коротких пиджаках мне предъявили…

Май одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

«Статья 180. Заведомо ложный донос.

Заведомо ложный донос о совершении преступления – наказывается лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на срок до одного года».

Из Уголовного кодекса РСФСР от 1960 года

«Приняли» меня утром следующего дня, когда я, выспавшийся и в прекрасном настроении, выбежал из дома, чтобы быстро метнуться до ближайшего гастронома, купить молочка. Имею я слабость к этому продукту. Двое мужчин с казенными лицами, задумчиво рассматривающие табличку с номерами квартир на подъезде, при виде меня очень сильно возбудились.

– Громов Павел Николаевич? Примите повестку. – Один из них сунул мне в руки бумажный квадратик и ручку, я расписался, оторвал корешок и вернул курьеру. После выполнения всех формальностей парни показали мне красные «корочки» одного из отделов УВД и объяснили, что ехать лучше с ними, на дорогах пробки, а они как раз едут в ту же сторону. Не имея желания спорить со служивыми, я согласился с их доводами и уселся на заднее сиденье «сорок первого» «москвича». Прокуратура Дорожного района размещалась в одном здании с управлением водного бассейна реки, слева сидели прокуроры, а в правом коридоре теснились речники. Соседи жили внешне мирно, но каждый втайне мечтал сожрать конкурента и занять все помещения конторы. В конце концов победили прокуроры, но это была уже другая история.

Минут пять мне пришлось ждать в коридоре, в компании то ли конвоира, то ли сопровождающего, после чего из глубин кабинета энергичным голосом мне предложили заходить. Прокурорский следователь сидел за тяжелым полированным столом, спиной к окну. Стены кабинета обрамляли два застекленных шкафа, слева на полках теснились дела в серых картонных папках, выглядевшие зачастую весьма древне, а справа всякая правовая всячина, типа «Вестника Верховного суда СССР». Пока я раздумывал о странном количестве дел, слишком их много для одного следователя, да и место хранения странное, хозяин кабинета – молодой, высокий, худощавый парень со светлыми волнистыми волосами – смотрел на меня с доброжелательной улыбкой, как будто я его дальний, но любимый родственник.

– Здравствуйте, гражданин Громов, я юрист третьего класса Кожин Евгений Викторович, следователь Дорожной прокуратуры. Присаживайтесь, пожалуйста. Вы вызваны для допроса в качестве свидетеля. Назовите ваши фамилию, имя, отчество…

Минут через пять, закончив с моими анкетными данными и прочими формальностями, следователь прокуратуры отложил ручку и задумчиво уставился на меня, продолжая доброжелательно улыбаться. Наверное, это был какой-то психологический этюд, выстраданный личным опытом следственного работника. Через пару минут мне надоела затянувшаяся молчанка, я встал и подошел к окну.

– Громов, присядьте на место, я вам не разрешал вставать. Ничего не хотите рассказать?

– Нет, ничего. И вообще – вы несколько минут уже молчите, я думал, что мы еще кого-то ждем.

– Нет, допрос уже начался, поэтому не вставайте с места. А вы догадываетесь, зачем мы вас пригласили?

– Не догадываюсь.

– То есть сотрудничать со следствием не желаете и явку с повинной дать не хотите?

– Не желаю, потому что ничего противозаконного за собой не чувствую.

– Хорошо, так и запишем в протокол. Я должен был дать вам шанс на чистосердечное признание.

– Спасибо, но я этим шансом не воспользовался, и вообще, хотелось бы знать, в чем меня обвиняют.

– Все в свое время, а пока… – все так же бодро произнес следователь, протягивая мне бланк допроса с двумя строчками моих показаний: – Распишитесь, вот здесь и здесь, что никаких преступлений за последнюю неделю вы не совершали.

Я расписался и перечеркнул все пустые места в бланке.