Постовой

Надеюсь, что завтра в голове моей внезапно подобревшей соседки вновь не проснутся горгоны или горгульи. Будем считать операцию по принуждению к миру условно успешной. Расходы составил только кусок печенки, с силой брошенный с девятого этажа на твердь асфальта для создания паники и зловещего антуража.

Глава тридцатая. По агентурным данным

Октябрь одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

Вернувшись с ужина, я обратил внимание, что мой напарник очень возбужден: глаза блестят, постоянно начинает напевать какой-то бодрый марш, все время зависает в каких-то сладких мечтах.

– Дима! Дима! Что у тебя случилось хорошего, пока меня не было?

– Ничего.

– Давай колись!

– Да ничего не случилось, все в порядке.

– Я вижу, как у тебя все в порядке, даже распирает изнутри. С кем-то познакомился? С Леной помирился?

– Нет, с Леной не мирился, и вообще, в глаза ее не видел уже целый месяц.

– Дим, ты что как девочка ломаешься. Я с тобой в угадангу играть не буду. Не хочешь говорить, не надо.

– Ну меня просили не говорить никому.

– Ну просили и просили, проехали. Вон смотри, мужики драться собираются. Эй, граждане, мы идем к вам!

– Да ладно, вон, они побежали уже. Давай я тебе скажу, только ты ничего не говори, пообещай.

– Дим, я обещать ничего не буду, тем более, если почувствую, что ты влез в какую-то мутную хрень.

– Мне информацию слили по убийству. Кто убил – имя и кличку сказали, и где человек живет. Ты мне подскажи, как бумагу оформить правильно, чтобы мне в зачет раскрытие пошло.

– А какое убийство, где и кого убили?

– Мне сказали, что женщину изнасиловали и убили в Ноябрьском сквере неделю назад.

– Понятно, давай подробности рассказывай.

– Человек в пивнушке был, на Закатной улице, три дня назад. Случайно разговор услышал. Там за соседним столиком два мужика бубнили. Ну а у человека слух хороший, он и…

– Человек с хорошим слухом – это Павел Афанасьевич Кудюмов, который наш общий знакомый сторож со склада?

– Ну да. А как ты догадался?

– Не знаю. Почувствовал. И что дальше?

– Ну вот, парень, которого называли Лешей Корелом, второму рассказывал, что ему баба его корефана, который на зоне чалится, назначила встречу в парке. А он типа в розыске, и только ночью с ней согласился встретиться. Ну, а при встрече она на него наехала не по-детски, что он ее дроле денег должен, как земля колхозу, и что он кореша своего ментам сдал, и если он ей эти деньги не вернет, то она всем расскажет, что он стукач, и его тут же и кончат. А потом эти парни вышли из пивнухи и пошли в соседний дом, в дальний подъезд. Что скажешь?

– Дим, я скажу, что я такую лютую дичь ни разу не слышал, только в старых советских фильмах про шпионов видел.

– Да ну тебя! К тебе по-человечески обратились, а ты…

– Ладно, не обижайся, а как ты вообще на складе оказался?

– Да я иду мимо, а Павел Афанасьевич меня зовет через ворота. Там вода от дождей скопилась на складе, он ее отвести пытался, а у него что-то с рукой, типа вывиха. Ну я взял совковую лопату, за две минуты землю откинул, а он меня чай пить зазвал, с сушками. Помялся-помялся, а потом все это рассказал.

– Ну не знаю. Как-то все не реально, очень по-киношному звучит. А убийство такое по учетам есть?

– Есть, я узнавал. В ночное время, в Ноябрьском сквере, только там женщину избили, а потом еще ножом ткнули несколько раз. До сих пор темное.

– Дим, ты понимаешь, что тебя будут спрашивать, даже не спрашивать, а пытать, кто источник информации. И твои отмазки – типа обещал не говорить, тут не принимаются. Я даже последствий не знаю, что с тобой сделают, если не расскажешь, откуда ты узнал.

– Скажу, что мужик на улице подошел, сказал, а пока я блокнот доставал, он убежал.

– Блин, ты что-нибудь более тупое не мог придумать?

– Паша, мне в голову другое не приходит. Если ты мне друг, то придумай сам, но Павла Афанасьевича я называть не буду, и тебя, как друга, прошу не говорить никому о нем.

– Дима, ты в такой мутный блудень влезаешь, что у меня даже слов нет. И не надейся, что я кому-то что-то скажу. Мне только к такой мутной истории причастным оказаться не хватало. Твоя информация – сам с ней и разбирайся. А бумагу вечером напишем, я покажу, как оформлять.

Минут через десять я не выдержал повисшего между нами глухого и отчужденного молчания.

– Дима, я вот не могу представить себе, что в баре, где между столиками меньше метра, сидят два жульмана, причем один из них человека убил, женщину своего друга, и они это в полном зале пивнухи обсуждают. Ну не складывается у меня картинка. Это гон или подстава какая-то. Ну хочешь, мы завтра поедем, этого Корела установим и задержим… Кстати, а какой дом?

– Дом двадцать шестой по Закатной, я на карте нашел. Но я туда влезать не хочу, тебя прошлый раз чуть не посадили, а мне такого не надо.

– То есть влезать не хочешь? Ты в эту мутную историю лезешь со всей дури.

– А что ты предлагаешь? Промолчать про убийство?

– Нет, об этом молчать нельзя. Просто надо весь расклад дать, кто тебе эту информацию дал.