Постовой

Входили мы в наш двор очень торжественно. Был выстроена рота почетного караула, оркестр играл «На сопках Манчжурии», были слышны залпы артиллерийских орудий. Да насчет орудий я переборщил, но вальс играл, какой-то дед в соседнем доме с утра выставил на окно акустические колонки. И бабки, выстроенные шпалерами, в количестве не менее тридцати единиц, и встретившие наше триумфальное появление радостным шумом, вполне заменили почетный караул. Не доходя метров пять до основной группы, я спустил Нику на землю, и она, восторженно визжа, бросилась в объятия присевшей на корточки, заплаканной уже от счастья, хозяйки. В общем, все поют и пляшут, как в индийском кино. Постояв минут пять, глядя на этот праздник, я потянул Демона в сторону подъезда.

— Павел, подождите — светлые глаза из-под толстых стекол очков в упор смотрел на меня: — спасибо вам, Павел, за то, что нашли Нику. Поверьте, я никогда не забуду, что вы для нас с Никочкой сделали.

— Не за что, Алла Никитична, главное, что все остались живы.

Надеюсь, что завтра, в моей, внезапно подобревшей, соседке, вновь не проснуться горгоны или горгульи. Будем считать операцию условно успешной, Расходы составили только кусок печенки, с силой брошенные на твердь асфальта, для создания паники и антуража.

Глава 30 По агентурным данным

Вернувшись с ужина, я обратил внимание, что мой напарник очень возбуждён: глаза блестят, постоянно начинает напевать какую-то бодрый марш, все время повисает в каких-то сладких мечтах.

— Дима! Дима, что у тебя случилось пока меня не было?

— Ничего.

— Давай колись!

— Да ничего не случилось, все в порядке.

— Я вижу, как у тебя все в порядке, даже распирает изнутри. С кем-то познакомился? С Леной помирился?

— Нет, с Леной не мирился и вообще, в глаза ее не видел уже месяц.

— Дим, ты что как девочка ломаешься. Я с тобой в угаданного играть не буду. Не хочешь говорить, не надо.

— Ну меня просили не говорить никому.

— Ну просили и просили, проехали. Вон смотри, мужики драться собираются. ЭЙ, ГРАЖДАНЕ, МЫ ИДЕМ К ВАМ!

— Да, ладно, вон они побежали уже. Давай я тебе скажу, только ты ничего не говори, пообещай.

— Дим, я обещать не буду, тем более, если ты влез в какую-то хрень.

— Мне информацию слили по убийству. Кто убил — имя и кличку сказали и где человек живет. Ты мне подскажи, как бумагу оформить правильно, что бы мне в зачет пошло.

— А какое убийство, где?

— Мне сказали, что женщину изнасиловали и убили в Ноябрьском сквере, неделю назад.

— Понятно, давай подробности.

— Человек в пивнушке был, на Закатной улице, три дня назад. Там за соседним столиком два мужика бубнили. Ну а у человека слух хороший, он и….

— Человек с хорошим слухом — это Павел Афанасьевич Кудюмов, который сторож со склада?

— Ну да, а как ты догадался?

— Не знаю. И что дальше?

— Ну вот, парня, которого называли Лешей Корелом, второму рассказывал, что ему баба его карефана, который на зоне чалится, назначила встречу в парке. А он типа в розыске, и только ночью с ней согласился встретится. Ну, а при встрече она на него наехала не по-детски, что он ее дроле денег должен, как земля колхозу, и что он кореша своего ментам сдал, и если он ей эти деньги не вернет, то она всем расскажет, что он стукач, и его тут и кончат. А потом они вышли и пошли в соседний дом, в дальний подъезд. Что скажешь?

— Дим, я скажу, что я такую лютую дичь ни разу ни слышал, только в старых советских фильмах видел.

— Да ну тебя, с тобой по-человечески….

— Ладно, не обижайся, а как ты вообще на складе оказался?

— Да я иду, а Павел Афанасьевич меня зовет через ворота. Там вода от дождей скопилась на складе, он ее отвести пытался, а у него что-то с рукой, типа вывиха. Ну я взял совковую лопату, за две минуты землю откинул, а он меня чай пить зазвал, с сушками.

— Ну не знаю. Как-то все не реально, очень киношно звучит. А убийство такое есть?

— Есть, я узнавал. В ночное время, в Ноябрьском сквере, только там женщину избили, а потом еще ножом ткнули несколько раз. До сих пор темное.

— Дим, ты понимаешь, что тебя будут спрашивать, даже не спрашивать, а пытать, кто источник информации. И твои отмазки — типа обещал не говорить, тут не принимаются. Я даже последствий не знаю, что с тобой сделают, если не расскажешь, откуда ты узнал.

— Скажу, что мужик на улице подошел, сказал, а пока я блокнот доставал, он убежал.

— Блин, ты что ни будь более тупое не мог придумать?

— Паша, мне в голову другого не приходит, если ты мне друг, то придумай сам, но Павла Афанасьевича я называть не буду, и тебя, как друга, прошу, не говорить.

— Дима, ты в такой мутный блудень влезешь, что у меня даже слов нет. И не надейся, что я кому-то что-то скажу. Мне только к этому причастным быть не хватало. Твоя информация — сам с ней и разбирайся. А бумагу вечером напишем.

Минут через десять я не выдержал.