Постовой (СИ)

Вагон закачался на стыках, я опять ударился головой о стойку верхней полки, и понял, что это совсем не сон. Во сне так больно не бывает. Я вспомнил этот вагон, и пять бутылок паленной водки, которую нам продал только таксист, потому что во всей столице Колчака последний месяц водки в магазинах не было. Как сказал нам извозчик экипажа с «шашечками», продукция городского ликеро-водочного завода замерзла в товарном вагоне где-то в районе Благовещенска при умеренной температуре минус пятнадцать градусов, а при проверке завода компетентными органами в составе водки нашли весь набор ядов семейства Борджиа. По одной версии, ходившей в городе, "присел" директор завода и главный технолог, по второй версии в колонии номер три в поселке Кормиловка сформировали новый отряд номер сорок, контингент которого состоит сплошь из работников завода. В любом случае, завод закрыт на клюшку и опечатан. Забытая под слоем прожитых лет информация хлынула в мою голову. Скрывая растерянность, я поднял стопку, чей бок украшал старинный герб города, на дальней окраине которого я, не по своей воле, провел два далеких года. Эту стопку я, в последнем увольнении, купил в Торговом Центре в память от городе, где ветры зимой дуют так сильно, что уши щелкают на морозе. Преодолев внутреннюю дрожь, быстро опрокинул в рот "спиртосодержащую жидкость, опять занюхал рукавом, выпустил вверх резиновую вонь технического спирта, смешанного с густым клубом пара и откинулся на полке, натянув шапку на лицо. Я ничего не понимал. В этом поезде я ехал к новой жизни, к родному дому. Я четко помнил почти каждый день своей короткой двадцатилетней жизни, и в тоже время я знал, что еще двадцать минут назад я был вполне состоявшимся пятидесятилетним мужчиной, без материальных и других проблем, счастливым мужем и отцом. Последний осознанный миг в моей «длинной» жизни, который я прожил — я ехал на машине, было жарко, я потянулся за бутылкой воды и через мгновение мой армейский друг сует мне в лицо стопку водки. На Вальхаллу этот вагон не похож, хотя много общего, пью с друзьями «паленную» водку, потом пойдем искать проводницу, дебелую девку с обесцвеченными кудрями, ну, а там, и битва с пассажирами отапливаемого вагона недалека. Сон, клиническая смерть, сумасшествие? Не знаю, для всех этих вариантов я слишком больно бьюсь головой о металлический поручень. Я откинул в сторону два одеяла, которые забрал у проводницы, прежде чем она успела ускользнуть в соседний, отапливаемый вагон, и резко вскочил. Вагон опять повело в сторону, и я, нелепо взмахнув руками, под смех друзей, опять шлепнулся на полку. Но это было пофигу. Я не слышал скрипа суставов, которым последние несколько лет развлекал меня мой организм, не чувствовал лишних килограмм, добросовестно накопленных мной на случай голодных лет. Судя по тому, что мой живот не касался столика купе, ко мне вернулся мой сорок восьмой размер, записанный когда-то в военном билете. Как-то странно провернулись колеса Сансары, я сделала переход хода и вернулся в себя на тридцать пять лет назад. Это же такой подарок судьбы. А любимую я еще встречу, ей сейчас всего тринадцать лет, пусть подрастает, я ее все равно найду, и постараюсь оградить от всех напастей, которые ей пришлось пережить в прошлой жизни.

— Ну что, выпьем пацаны за дембель! — придя в отличное настроение, взревел я и потянулся за стопкой.

Над всей Западно — Сибирской равниной, от Урала до Саян, стояла жуткая стынь. Воздух, казалось загустел от мороза, дым из труб вертикальными столбиками полз к ярким звездам в антрацитно — прозрачном небе. Поезд, невыносимо медленно тащившийся последние полчаса, тем не менее прибыл по расписанию, оглашая занесенный перрон лязгом промерзших сцепок. Мы выскочили из вагона, скалясь застывшими улыбками на тех несчастных, которым не повезло купить билеты в наш, не ставший ни на градус теплее, купейный вагон. Потоптавшись с минуту на перроне, обнялись на прощанье и я, крикнув, что по переходному мосту со стороны комендатуры двигается патруль, скорым шагом, но не теряя дембельской солидности, двинулся по второму переходу к троллейбусной остановке.

Глава 2

Глава вторая. Жить хорошо.

Вихрь первых дней жизни дома захлестнул меня в головой. Я уплетал мамины разносолы, спал на чистых простынях до обеда, потом шел гулять с одноклассниками, вернувшимися из рядов непобедимой и легендарной на полгода раньше или вообще не озаботивших себя военной службой. Казалось, этот праздник молодости будет длиться вечно. В одно не прекрасное утро он закончился. Себя я осознал, плавающим в ванной, полной остывшей воды. Мой, отравленный спиритус вини, организм не хотел дальше жить в этом злом мире. В горле булькал чистый цианид, а голова болела так, как будто с нее сняли скальп. Я с трудом вылез из ванны и по стеночки пошел на кухню.

— Ты пришел в три часа ночи, а перед этим сорок минут поднимался по лестнице, ночью шаги в подъезде хорошо слышно — сказала мама, ставя передо мной большую чашку кофе.