Постскриптум. Поможет ли России Путин?

Сейчас очень модно говорить: «я прагматик». Но давайте задумаемся, что такое прагматизм. Я обратил внимание на интервью, которое как-то дал российской прессе заместитель главы украинской Партии регионов Борис Колесников. Он любит говорить: «мы прагматики». И про фракцию Виктора Ющенко в Верховной раде, «Нашу Украину» он также говорит: «Они прагматики». Дескать, если мы их о чем-то попросим, то они нам скажут: «Дайте нам «Укрэнерго», дайте нам «Укрспирт» или еще что-нибудь «сладенькое», «Укрсахар», например. И тогда они будут поддерживать Партию регионов». Вот это и есть «прагматики». Для Колесникова это чуть не хвалебный термин – вот, мол, какие прагматики, жесткие и расчетливые! Но, если вдуматься, то выходит, что идеология прагматизма – это идеология шакалов. По принципу «урву, утащу и украду себе что можно, а того, кто мне позволит это сделать, буду поддерживать». И у нас тоже очень часто можно услышать (и от депутатов, и от журналистов, и от общественных деятелей) фразу: «Мы должны быть прагматиками».

Но что такое прагматизм? На самом деле, это смесь цинизма с торгашеством. Это когда все рассматривается в рамках торга и с точки зрения личной (клановой) выгоды. Интересно, что в Америке (где, собственно, и родилась философия прагматизма) прагматиками называют политиков, которые не имеют слишком хорошей репутации. В Америке прагматизм в положительном смысле используется иначе. Здесь могут сказать «это прагматическое решение». То есть: мы не дети и все понимаем, что в политике приходится заключать соглашения разного свойства. Иначе говоря, это реалистическое решение, построенное на принципах баланса интересов. Американцы используют слово «прагматизм» в этом смысле. Например, Барака Обаму они не называют прагматиком. Потому что это означало бы его слегка оскорбить, назвать кем-то вроде «беспринципного торгаша». Американцы говорят: «он реалист», который иногда принимает прагматические (выверенные) решения. В Америке вы не услышите призыва «будем прагматиками!». Потому что это фактически означает: «будем торгашами и откажемся от идеалов!».

Нам же пытаются всячески привить эту обывательскую идеологию прагматизма, которая ведет к появлению страны без идеалов. А также людей, которые все – абсолютно все! – рассматривают как череду временных контрактов: от собственного брака до отношений со своими партнерами по бизнесу и отношений со своей собственной страной. Пока она нужна, то есть выгодна, в ней живут и работают. Но когда она перестает быть нужной, то есть выгодной, из нее уезжают, а деньги и активы вывозят.

Уже находясь в тюрьме, Михаил Ходорковский, который прекрасно знаком с этой идеологией прагматизма, написал о том, что для слишком многих предпринимателей Россия превратилась в «зону свободной охоты» (правда, он тактично умолчал о том, что сам был среди этих «свободных охотников»). Трофеи, добытые в «зоне свободной охоты», увозят за рубеж, где уже куплены дома и где уже учатся дети. Вот вам и весь «прагматизм». Такая идеология даже в условиях существующего идейного вакуума не должна превращаться в ориентир для страны, и тем более для ее молодого поколения.

«Прагматизм» как идеология, если к чему нас и приведет, то к полному крах. Пора понять: Россия – не нормальная, а необычная, особая страна – и по своим размерам, и по природным ресурсам, и по традициям, и по составу населения. Мы находимся не среди нормальных, а среди необычных, выделяющихся стран, таких, как США, Китай, Индия. И если кто-то мечтает превратить Россию в Канаду, то это невозможно. Россию надо сохранить как Россию, но сделать ее процветающей, богатой и сильной. Иначе ее просто не будет.

МАНЕЖНАЯ ПЛОЩАДЬ, 11 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА

Россия сравнительно спокойно вышла из экономического кризиса 2008–2010 годов. Даже в самый сложный период мы сумели сохранить наши золотовалютные резервы на уровне 360 млрд. долларов. Это была достаточно солидная «подушка», во всяком случае, для краткосрочной острой фазы кризиса. Накопленных денег хватило для того, чтобы пережить этот неприятный период.

К началу 2011 года мы «вырастили» наши резервы до уровня 550 млрд. долларов и заняли по этому параметру третье место в мире после Китая и Японии, существенно опередив Тайвань и Южную Корею. Мы также вышли на рост ВВП на уровне 4,3 % в год. Это, конечно, не докризисный рост, который составлял 6–7 % в год. Но это все же значительно выше темпов, которые демонстрировали и Европа, и США, хотя и несравнимо с Китаем, у которого рост ВВП составляет 10 % в год и тем более с Сингапуром с его 15 %! Тем не менее, для европейской зоны это был один из самых высоких показателей.