Постскриптум. Поможет ли России Путин?

«Булгария» была обречена на то, чтобы рано или поздно погибнуть. Это судно регулярно отправлялось в рейсы без соответствующей лицензии – оно не имело право осуществлять туристические рейсы. На борту было гораздо больше людей, чем положено. И так, видимо, происходило уже не раз. Из порта в день рокового рейса корабль вышел с креном на один борт, корабль находился в неисправном состоянии, несмотря на лживые заверения арендаторов, что он был исправен. Известно, что у «Булгарии» не работал один из двигателей, эта посудина 1955 (!) года выпуска, выработавшая свой ресурс еще в 70-е годы, находилась в жутком состоянии. Тем не менее, никого – ни речные власти, ни владельца, ни арендаторов, ни туристическое агентство, которое продавало путевки, – это не смущало. Фактически все эти люди так или иначе приняли участие в том преступлении, которое стало причиной трагедии. А преступление в случае с «Булгарией» состояло в нарушении всех и всевозможных условий эксплуатации судна.

И обратите внимание: и в день, когда утонула «Булгария», и на следующий день произошли еще два показательных события. Первое закончилось также трагедией. Неисправный самолет Ан-24 попытался приводниться на Оби. Итог – гибель пяти человек. Во втором случае трагедии удалось избежать лишь потому, что взбунтовались пассажиры неисправного самолета Ту-154, который должен был вылетать из Анталии. Если бы они не отказались лететь, то могла произойти еще одна ужасающая катастрофа. Причем после того, как их высадили из самолета и повезли в здание аэропорта, люди увидели, как пожарные поливают водой один из двигателей самолета. По свидетельству авиапассажиров, он загорелся. Совпадение этих трех событий никак не могло быть случайным. Здесь уже нельзя было сказать: да в Австрии или Канаде недавно произошло то же самое! Нет, у нас – совсем другая ситуация.

У нас, в России речь идет не об отдельных, а серийных катастрофах, которые имеют три основные причины. Первое – это высокая степень разложения системы государственного управления. Второе – это характер нашего бизнеса, который мало создает нового, а в основном нещадно эксплуатирует то, что было создано в советские времена. Наконец, третье – это тот самый «авось», который вообще весьма характерен для России. Причем этот уже превратилось в систему. Складывается такое впечатление, что у нас отправляют самолеты в рейсы, а корабли в рейды с надеждой на то, что «авось пронесет». Однако, учитывая то, насколько стара эта техника, и то, в каком плохом состоянии она находится, с каждым годом становится все более ясно, что не пронесет.

Конечно, упасть может и самый современный авиалайнер. Риск есть всегда. Но в случае, когда самолет был в технической эксплуатации больше 25 лет (или если судно создано 50 лет тому назад), степень риска неизменно повышается. Если мы посмотрим на историю авиакатастроф в России за последние годы, то увидим, что «рекордсменами» по таким катастрофам являются безнадежно старые самолеты.

Нельзя эксплуатировать технику до бесконечности. Когда в 2008 году упал «Боинг» под Пермью (в той авиакатастрофе погиб боевой генерал Владимир Трошев, который прошел через всю Чечню, но не погиб в Чечне, а погиб в результате крушения гражданского самолета), то это был не самолет отечественного производства. Но этот «Боинг» уже 20 лет отслужил в Китае! Мы его взяли как б/у. Наши авиакомпании уже подбирают технику даже не у передовых держав, а у тех стран, которые совсем недавно были развивающимися государствами и смотрели на нас, как на передовую в технологическом отношении державу.

Жесткий приговор всем нашим реформам и приватизациям.

Теперь нам говорят, что нам нужен – просто необходим! – новый раунд приватизации. Но к чему он может привести? В условиях разложения системы государственного управления и контроля новая приватизация может привести к очень тяжелым последствиям. Ведь известно, на что ориентируется наш бизнес. Он будет опять эксплуатировать все те же устаревшие технические средства и мощности, не вкладывая в них денег. Неужели ради этого мы будем устраивать приватизацию?

Кроме того, даже в «лихие 1990-е» катастроф было меньше, чем сейчас, потому что тогда у нас еще был советский технологический запас прочности. Сам Медведев говорил в этом своем первом выступлении перед Федеральным Собранием в 2008 году: мы до сих пор живем на советском промышленном и технологическом фундаменте, практически не создав ничего нового.