Постучи в мою дверь

– Зачем вы тогда меня сюда затащили?

Он устало потер глаза и покачал головой. Похоже, она его достала. Ну не умела она быть томной молчаливой красавицей с загадкой во взгляде. Не умела.

Габор пронзил ее тяжелым взглядом и медленно проговорил:

– Я «затащил» вас сюда, чтобы вы могли дать себе волю и наговориться на сутки вперед.

Олеся удивленно моргнула. Ладно, и о чем же он?

– Сама с собой?

– Нет, со мной. – Неожиданно он улыбнулся. Как хищник, загнавший добычу в ловушку и решивший с ней немного поиграть. Ведь теперь-то она никуда не денется.

Медленно и плавно Габор сделал шаг вперед. Точно хищник. Олеся непроизвольно отступила, сдавая позиции.

– И о чем мы будем говорить?

Габор опять улыбнулся своей недоброй, но почему-то безумно притягательной улыбкой.

– Мы не будем говорить.

– Но вы же сами сказали…

Он снова перебил ее:

– Вы будете кричать. Пока не сорвете голос.

От такого заявления сердце ушло в пятки. Олеся судорожно огляделась в поисках любого средства для самообороны. Кроме высоченного подсвечника тут больше ничего и не было. А эту железную громадину она вряд ли сдвинет с места.

Но, кажется, Габор имел ввиду совсем не убийство с последующим расчленением. Он так на нее смотрел… Олеся ощутила себя обнаженной, выставленной на обозрение, и в полной его власти.

– Мне уже начинать звать на помощь? – Помимо воли голос прозвучал хрипло и призывно.

Габор усмехнулся и сделал еще один шаг к ней.

– На помощь? Вы думаете, я один не справлюсь?

Олеся закусила губу, с удивлением понимая, что ее начинает трясти от волнения. Габор совершенно по-звериному следил за ней. Его взгляд скользил по телу, забираясь под одежду и гладя кожу. Ему удавалось соблазнять ее, всего лишь смотря. И этот его намек… Она еще не отошла от поцелуев в карете, а сейчас он, кажется, собирается продолжить.

– Я думаю, что вы засунули меня в этот склеп, чтобы избавиться от меня. – Вот, молодец. Перевела все в безопасное русло. Относительно безопасное.

Что безопаснее: разговор об убийстве или о… том, на что он намекает? В случае Габора точно об убийстве.

– Склеп? Наш склеп выглядит несколько иначе. Я обязательно вам покажу, чтобы вы видели разницу. Это моя детская комната.

Олеся от удивления приоткрыла рот:

– Детская? Теперь все ясно…

– Что вам ясно? – Габор чуть наклонил голову и принялся расстегивать мудреные застежки на своей верхней одежде.

– Почему вы такой. Судя по комнате, детство у вас было так себе.

Габор стащил свой плащ и бросил на пол. В воздух взвилось облако пыли. Сердце забилось быстрее. Он был очень красив. Суровой мужской красотой. Хищный взгляд, твердые губы, упрямый подбородок. Впалые щеки и выступающие скулы делали его похожим на того самого дракона, который стерег камин.

И вот как такому сопротивляться? Он был почти идеалом мужчины. Почти. Олеся изо всех сил старалась себе напомнить, кто он такой. И кто такая она. Но все благие намерения терпели крах под пристальным мужским взглядом. Габор смотрел на нее так… Никто и никогда не смотрел на Олесю настолько голодным взглядом. Ей хотелось скинуть с себя одежду и самой наброситься на него.

Пока не допустила ошибку, Олеся упрямо вздернула подбородок.

– Я хочу уйти отсюда. Выпустите меня.

– Обязательно выпущу. Позже. – Габор снял пояс с ножнами и небрежно бросил прямо на пол. – Как только вы расскажете мне, почему сбежали от Миклоша, и что с вами происходило, пока вас не нашла Адрианна.

– Я же уже сказала: я ничего не помню!

Габор странно усмехнулся:

– Это вы можете говорить, кому угодно, но не мне.

Габор неожиданно нагнулся и поднял брошенные ножны. Резким и одновременно плавным движением вытащил саблю. По длинному лезвию побежал хищный блик. Как будто оружие облизнулось, в ожидании новой жертвы. По коже Олеси прошел озноб.

Габор понял, куда она смотрит, и довольно ухмыльнулся:

– Это особое оружие. Предназначенное для убийства демонов и… их приспешников. После удара такой саблей, раны демонов не заживают, и они медленно умирают. Даже одна царапина может оказаться смертельной…

Олеся сглотнула ком в горле. А она-то думала, что хоть немного, но нравится ему. Оказывается, что нет. Горечь во рту и тяжесть на сердце стали неприятным открытием. Неужели, ей настолько важно, что он о ней думает? Козел!

От обиды к глазам поступили слезы. Она опять чувствовала себя переданной. Обманутой. Ничего, она ему еще покажет! Десять раз пожалеет, что решил над ней так издеваться.

– Сначала вы хотели меня соблазнить. Теперь решили запугать? – Она едва ли не оторвала завязки плаща, сдернула тяжелую ткань с плеч и швырнула Габору под ноги. – Ну, давайте! Можете сразу перерезать мне горло! Или хотите, чтобы я помучилась? – Она высоко задрала подбородок, обнажив шею.

– Маргит, неужели вы думаете, что я сейчас расплачусь и брошусь на колени вымаливать у вас прощение?

– Не думаю. Поэтому предлагаю вам сразу разобраться со злоумышленницей.

– А вы злоумышленница? – Его губы изогнулись в ухмылке.

Нет, ну вы посмотрите на него! Вот козел! Еще и ухмыляется. Смеется над ней. Знает, что ей нечем ему ответить.

– Ну вы же сами уже все решили.