Постучи в мою дверь

Сердце забилось чаще. Что он собирался сказать?

Габор тяжело вздохнул, как будто собираясь с силами:

— Ты как из фантазии… Мне до сих пор кажется, что ты нереальна.

Олеся улыбнулась, не в силах совладать с жаром, охватившим ее от макушки до пят. Прямо сейчас она сгорала и плавилась, превращаясь в воск, который осядет несмываемыми капельками на его теле.

Как теперь жить без Габора?

Олеся поднялась и обняла его, прижимаясь изо всех сил:

— Береги меня.

Он нежно водил губами по ее щеке и виску и так крепко прижимал к себе, что Олеся впервые за долгие годы ощутила чувство защищенности. Вот ее каменная стена. Опора.

Несколько свечей с шипением погасли, погружая спальню в опасный и загадочный сумрак.

Олеся, не хотя, отстранилась от Габора и улеглась.

— Наверное, пора спать?

Он лег рядом, не отводя от нее мерцающих в темноте глаз.

— Завтра я планировал поехать к Бражене. Не хочу оставлять тебя здесь одну. Поедешь со мной?

Олеся быстро закивала:

— Конечно! А кто она такая?

— Старуха-знахарка, которая тебя лечила. Она должна помочь разобраться с тем, что с тобой произошло. Многие считают ее ведьмой. — На этих словах Габор хитро улыбнулся.

— Ведьмой? В смысле, она..? — Олеся изобразила непонятные пассы руками, которые должны были означать колдовство.

Габор усмехнулся:

— Что?

— Ну, в моем мире про ведьм есть сказки. Они носят остроконечные шляпы, варят зелья из лягушек, едят детей и летают на метлах.

Габор снова засмеялся. Олесе было непривычно слышать этот звук. Мягкий, бархатистый, тягучий, как вино. По-настоящему мужской. И такой соблазнительный, что ее уставшее измученное тело тут же ответило легкой дрожью.

— Летают на метлах? — В темноте блеснула его белозубая улыбка. — И как они на них сидят? Это же неудобно.

Олеся тоже хихикнула и легонько ударила его кулачком в плечо:

— Эй! Это же детские сказки. Правда, в старину люди верили, что ведьмы действительно могут летать. И во всех своих бедах винили их.

— У тебя какой-то неправильный мир. Нет, Бражена не летает на метле. Но она разбирается во многих древних и забытых вещах.

— Ужасно любопытно посмотреть, как она живет.

Олесе в самом деле начало казаться, что она попала в сказку. Все проблемы и страхи немного отступили, оставив предвкушение грядущих чудес.

— Не думаю, что ее изба тебя впечатлит.

Олеся рассмеялась:

— Ведьма, живущая в избушке, — я уже впечатлена!

Габор снова хмыкнул.

— Наверное, я никогда тебя не пойму.

Олеся мечтательно улыбнулась:

— Почему?

— Тебя удивляют совершенно неожиданные вещи. Мне сложно придумать, чем тебя можно поразить.

Олеся укрыла их мягким покрывалом. Оно все еще пахло пылью. Но к этому запаху примешался мускусный аромат их секса. Порочно и возбуждающе.

Погасло еще несколько свечей. Олеся едва различила плавное движение Габора, но почувствовала, как его широкая мозолистая ладонь накрывает ее грудь. Обожженный горячим прикосновением сосок тут же набух и жадно ткнулся ему в ладонь.

Олеся тихонько захныкала.

Габор приблизил губы к ее уху и опалил влажным дыханием:

— Но я все же попробую придумать что-нибудь необычное… Чтобы твоя грудь постоянно ощущала мои ласки, пока я буду здесь…

Он опустил ладонь под покрывало и накрыл ладонью лобок, легонько задевая пальцами чувствительные складочки. Он запомнил, какие ласки она хотела чувствовать, и одно это уже заставляло дрожать от предвкушения.

— Габор… Нужно спать…

Он убрал руку и притянул Олесю к себе. Царапая щетиной, поцеловал в висок и обнял.

— Спи.

Она устроилась под боком Габора, обнимая его за талию. Мысли-паучки заворочались и тоже улеглись, заставляя осознать, что сейчас она ощущала себя на своем месте. Все было правильно. Вот оно счастье. И за это счастье Олеся будет бороться изо всех сил.

Глава 18

Олеся проснулась от неторопливых колючих поцелуев и вкусного шоколадного дыхания.

С трудом разлепив веки, она встретилась со взглядом Габора. Он улыбался, но глаза внимательно следили за ней.

Охрипшим ото сна голосом Олеся ласково прошептала:

— С добрым утром.

Он не улыбнулся. Продолжал пристально на нее смотреть, вычерчивая на обнаженных плечах узоры.

Олеся встревожилась:

— Габор… Все в порядке? Что-то случилось?

— Ты не жалеешь о вчерашнем?

От его вопроса по коже прошел озноб. Неужели, он считает ночь ошибкой? Действие масел закончилось, и теперь она не кажется ему привлекательной и не вызывает желания.

К глазам подступили слезы. Утро было таким прекрасным и нежным. Тело ощущалось и уставшим, и отдохнувшим. В натруженных мышцах чувствовалась боль, смешавшаяся с блаженством.

Такой контраст расслабленной усталости и льда на душе оказался самым страшным и мучительным, что она испытывала.

Прекрасная сказка закончилась. Он все-таки причинил ей боль. Поигрался с сердцем и выбросил.

— О-ле-ся… — Габор буквально прорычал ее имя, тряхнул за плечи, заставляя смотреть в глаза. — Если ты думала, что мы играем, то я не шутил. Ты моя. Я не отпущу тебя ни в твой глупый мир, ни куда-то еще. Ты навсегда принадлежишь мне. Либо по-хорошему, либо по-плохому. Зависит от тебя.