Постучи в мою дверь

— Я открыл тебе всю правду о себе. О тех зверствах, что творил мой род! О сотнях женщин, погубленных моими предками. Сейчас ты должна кричать от ужаса и искать способ сбежать от меня! Ты должна ненавидеть меня и презирать! Во мне столько отравленной крови, что хватило бы наполнить ею море.

Олеся не знала, как назвать то чувство, которое разлилось в груди, а потом начало затапливать все нутро. Дрожь в пальцах — от желания обнять его. Сами собой призывно раскрывшиеся губы — от необходимости поцеловать его. Внезапно усилившийся ветер — словно побуждение прижаться к нему ближе и согреться.

И Олеся поддалась порыву. Отпустила свои инстинкты.

Если его так волнует кровь…

Она прижалась к его груди и животу. Потерлась носом о горячую, покрытую волосками кожу. Габор шумно вздохнул. Сначала Олеся почувствовала, а потом увидела, как напряглись мышцы его плоского живота. Наверное, она тоже чем-то испорчена, раз не может думать ни о чем, кроме полной и абсолютной близости с ним.

Олеся прижалась щекой к местечку, где билось сердце Габора, а потом лизнула краешек рваной раны на груди. Успевшая засохнуть кровь ощущалась шершавой корочкой. Но ее вкус казался таким правильным… Словно нитка, прочно сшившая их с Габором.

Он вздрогнул и сжал ее волосы в кулак, грубо отрывая от своей груди.

Олеся облизала губы:

— Смотри, теперь твоя кровь и во мне. Мы отравлены вместе.

От силы удара, которым он прижал ее к стене, Олеся задохнулась. Габор впился в ее рот голодным пожирающим поцелуем.

— Ты — сумасшедшая. Моя кровь проклята.

— Быть проклятыми вдвоем не так грустно, правда?

Глава 24

Олеся рвала на куски всю его жизнь. Превращала в жалкие ошметки то, что он привык считать непреложными истинами. Должно быть так, а не иначе — по этому принципу он проживал отведенные ему годы. Но Олеся, словно маленький капризный ребенок, ворвалась на его территорию, раскидала свои игрушки и объявила, что теперь все будет так, как хочет она.

Габор не знал, что с ним происходит. Ни под какими пытками он не должен был рассказывать правду. Но рассказал. И она не сбежала в ужасе, не прокляла его. На ее лице не было отвращения или ненависти. Наоборот — она доверчиво прижалась к нему и лизнула кровь.

Лизнула… Габора бросило в холодный пот, когда он осознал, что на самом деле она сделала. В нем ведь тоже теперь кровь демона, и Олеся… Он не позволил себе додумать эту мысль. Не сейчас. В крепости. Он спокойно сядет и обдумает все, что произошло. Найдет выход.

В конце концов, отыщет в деревне похожую на Олесю крестьянку и подсунет ее Крампусу. Пусть это жестоко и противоречит всему, чему его учили, но Олесю он не отдаст.

И нужно как-то представить ее остальным. Наверняка возникнут вопросы, кто она такая, откуда взялась и каким образом смогла войти в его род.

— Габор… — Олеся тихонько позвала его, тревожно заглядывая в лицо. — Тебе плохо? Из-за ран?

Какая же она все-таки… О нем никто и никогда так не заботился. Нет, конечно, его оберегали — как наследника знатного и богатого рода. Но ведь был Миклош — запасной вариант — и родители всегда готовы были к тому, что с Габором что-то может случиться. А как этого ждал брат…

План созрел сам собой. Миклошу придется навечно остаться в подземелье замка. Габор объявит, что брата растерзали демоны. Да он даже организует его поиски и найдет окровавленные останки.

Все знают, что Миклош привык развлекаться, ни о чем не задумываясь. Никто не удивится, что он пьяным полез в ночной лес и встретил там свою кончину. Это закономерный исход.

А Габор займется безутешной вдовой. Сначала объявит, что она будет жить в его крепости, что ее здоровье слишком слабо от потрясения, а потому он просто обязан забрать ее в столицу — показать докторам и лекарям. Их свадьбе никто и не удивится. А даже если найдутся такие… Габор знал, как разбираться с теми, кто много болтает.

Все равно, как это воспримут другие. Главное — Олеся будет принадлежать ему.

Габор улыбнулся и погладил ее по щеке:

— Нет. Мне еще никогда не было так хорошо.

Миклоша нужно запереть в подземельях. Замуровать. На брата рука не поднимется. Хотя лучше бы избавиться от него навсегда. И все проблемы будут решены.

— Что нам теперь делать? Демоны ведь могут вернуться, а ты ранен.

Она так о нем заботится… В голубых глазах столько страха и переживаний. Он не отдаст ее никому. Никогда.

— На рассвете выдвинемся. Я же говорил: ночью в лесу опасно.

— А как быть… — Олеся неопределенно махнула рукой в сторону печи. — С Браженой?

Габор сжал челюсти, подавив желание выругаться.

— Если тварь предала меня, то она заслужила свою участь.

Теплые нежные ладони накрыли его грудь, и Габор не смог сдержать тихий стон. Великие Небеса… Ему бы сил, чтобы сдержаться и не трахнуть ее прямо здесь, нагнув над грязным столом. А потом еще раз, развернув лицом к стене.

— А если она все-таки не предательница? Разве они стали бы ее убивать, будь Бражена на их стороне? Может, ей удалось что-то про меня выяснить?

Не удержался и впился пальцами в ее талию.

— Даже если ей что-то удалось узнать, это ничего не меняет.

Он не отпустит ее.