Постучи в мою дверь

Они скалились, рычали и хрипели. Вот только больше напоминали готовых сожрать друг друга обезумевших животных, чем реальную угрозу. Но Габор не мог их недооценивать. Сначала он должен был разобраться именно с демонами. Только после этого получится подобраться к брату и сделать все, что тот заслужил.

Габор сжал челюсти, наблюдая, как взгляд Миклоша хаотично мечется по огромному залу, в поисках выхода. Нет, братец, отсюда сможет выбраться только один из них. И Габор точно знал, что это будет не Миклош.

Демоны выстроились перед Миклошем стеной, явно заслоняя его и оберегая от Габора. Вот же выродок… Он наверняка пошел на сделку…

Эта мысль не успела промелькнуть в мозгу, как Миклош уже отвечал на невысказанные вопросы:

— Скоро Дьекельни будет моим. Как тебе это, а, братец? Я стану Господарем, а ты — моей игрушкой.

Габор позволил улыбке изогнуть губы. Семья превыше всего. Это самое ценное, что у него было. Великий Род оставался великим пока были живы те, кто делал его таким. Между братьями и сестрами не должно быть разлада — не будет никакой власти и никаких богатств, если они перегрызут друг друга. Кто-то всегда был старшим, первенцем, наследником. Этот порядок вещей не изменит ничто.

Но сейчас ему было плевать. Он ХОТЕЛ убить брата. Уничтожить, причинив столько боли, сколько только возможно. Тварь, сотворившая подобное с его крепостью, тварь, из-за которой Олеся оказалась в опасности, — эта тварь должна умереть.

Если бы он не убил Маргит, Олеся никогда не заняла бы ее место. Она не умерла бы в своем мире и… и ей бы ничего не грозило. И все равно, что тогда он прожил бы пустую жизнь. Главное — с ней все было бы хорошо.

Габор медленно размотал цепь. Изогнутый железный шип на конце — «коготь дракона», чиркнул по полу.

— Понравилось заключать сделку, а, братец? Каково быть отмеченным демоном?

Миклош посерел. Уголки его глаз и губ задергались, а пальцы начали дрожать, сжимаясь в кулаки.

Значит, он все-таки пошел на это… Габор крепче сжал рукоять сабли. Жалкая мразь.

— Понравилось быть демонской шлюхой? А что на это скажет твой любовник? Вильгельм, кажется… Или он уступает демону?

— Ты — урод! — Миклош взревел, кинулся к нему, но остановился, понимая, что не выстоит в этой схватке. — Знаешь, что я сделаю, когда Дьекельни станет моим? Отдам тебя на потеху демонам. И ты испытаешь то, что пришлось пережить мне!

Габор заставил себя успокоиться. Нужно думать об Олесе. Она — его маяк. Мысли о ней придают сил. У них еще все возможно. Если он будет действовать четко и хладнокровно.