Постучи в мою дверь

— Он обязательно захочет, чтобы ребенок был признан его. Но ты вдова его брата… Впрочем, он всегда плевал на правила хоть и умудрялся нарушать их так, что никто и придраться не мог. — Адрианна немного грустно улыбнулась: — Что ж, позволь мне первой поздравить тебя. Это так чудесно! Первый наследник рода Баттьяни… Маленький дракон. Я почему-то уверена, что это будет мальчик.

Олеся снова не смогла сдержать слез. Разревелась, утыкаясь лицом в подушку. Ее вновь атаковали все на свете страхи. А что если он не вернется завтра? Что если у него не получится? Вдруг он забудет о ней?

— Ну-ну, милая… Все будет хорошо… Молодые матери такие эмоциональные…

В ту ночь, последнюю перед праздником, Олеся вновь пробралась в спальню Габора. На этот раз она не думала ложиться спать. Чувствуя себя домовым, которому за ночь надо навести порядок в хозяйском доме, она начала собирать заранее приготовленные вещи и переносить их в тайный зал, где совсем недавно рассказала Габору всю правду о себе. Мягкое пушистое одеяло, подушки, пахнущие цветущим лугом свечи и плоские деревянные драконы, которых она незаметно вытащила из коробки. Пол она уложила душистыми хвойными ветками и тугими пучками сушеных трав. Их Олеся купила у той же самой старушки, что делает самые душистые во всей Бергандии свечи.

Оставалось надеяться, что все не зря. Что он завтра придет. Потому что если нет… Что ж, тогда она будет искать способ отправиться к нему.

* * *

Зал гудел сотней голосов. Повсюду слышался смех и пожелания процветания роду Баттьяни. Все пили за здоровье господаря Габора, который не поскупился устроить такое празднество и пригласить на него простой люд. Многие гадали, кем он нарядился, и скрывается ли среди гостей, или еще не явился на торжество. Но на всякий случай не забывали поднимать за него каждый серебряный кубок.

В отличие от всех, Олеся знала, что Габора еще нет. Улизнув от Адрианны и Генриетты, она блуждала среди гостей, игнорируя заигрывания молодых юношей, и гипнотизируя взглядом каждый вход. Кем бы ни нарядился Габор, она бы узнала его. Даже скрой он лицо маской, она бы безошибочно угадала его среди остальных. Но… Его не было.

Танцы, необычные обряды — все проносилось перед глазами одним сплошным калейдоскопом. Да где же он? Ведь обещал прийти! И Морозный Дед сказал, что исполнит ее желание. Не мог ведь он обмануть?

Олеся всматривалась в каждую маску. Караулила у одного входа, потом шла к другому, но все бесполезно. Ни в одном из мужчин она не узнавала Габора.

Ее начало захлестывать отчаяние. Рыдания подступали к горлу, и слезы уже становилось невозможно сдерживать.

Опять заиграла веселая мелодия, и гости пустились в диковатую пляску. Олеся без сил прижалась плечом к одному из деревьев, над которым меховой демон раскинул свой темный плащ. Она фантазировала, что они с Габором уединятся в потайном алькове, и будут нарушать все запреты и приличия, пока снаружи бушует безудержное веселье.

Наверное, этим мечтам тоже не суждено сбыться. Он не придет. Пора с этим смириться. И она, глупая, не пошла за ним, когда был шанс. Где теперь найти проход в преисподнюю? Как отправиться к нему?

Мимо промчались лихо отплясывающие парочки, и Олеся покачнулась от нахлынувшей дурноты.

Попыталась ухватиться за дерево, понимая, что сейчас упадет, не сумев совладать с собственным телом. Потолок закружился перед глазами. Наверно сейчас будет больно…

Горячие руки обхватили ее талию и нежно развернули. Олеся оказалась едва ли не лежащей на крепком предплечье. Аромат горького шоколада и костра опутал мягким коконом. Мир перестал плыть, и взгляд остановился на скрытом маской лице. Только дымчато-серые глаза с голубым отливом лихорадочно сверкали.

— Госпожа выпила слишком много?

Его вопрос должен был звучать как заигрывание, как поддразнивание, но в нем слышалась сумасшедшая жажда и нужда в ней. Олеся не верила происходящему. Пару секунд просто смотрела на него, запрещая поддаваться иллюзии, созданной собственным разумом.

Впрочем, она бы никогда не смогла придумать такого мужчину. Никогда.

Он был необыкновенен.

Олеся облизнула пересохшие губы и попыталась выпрямиться. Его взгляд тотчас переместился к ее рту, и захотелось сделать что-то безумное, неподдающееся логике, чтобы он запомнил этот момент навсегда, как запомнит она.

Его лицо полностью было скрыто маской. Все, кроме глаз. Но они прожигали Олесю насквозь.

Олеся все-таки взяла себя в руки и выпрямилась:

— Я веселюсь. Или вам жалко медовухи?

Его лицо было скрыто золотой металлической маской, ажурной. Нити металла складывались в узоры — языки пламени. Блики пробегали по золоту, и казалось, что его лицо объято огнем. Пугающе и красиво.

— А вдруг кто-то захочет воспользоваться… вашим опьянением? Мужчины ничем не гнушаются, чтобы получить понравившуюся женщину.