Постучи в мою дверь

Миклоша в который уже раз прошиб пот. Не может быть. Не мог Габор подобного приказать. Миклош ведь так хорошо играет свою роль. Да, с Маргит и историей о ее любовнике вышел прокол, но все еще можно исправить.

А что если мерзавка просто решила его надурить?

Миклош схватил ее за патлы, прикрытые косынкой:

— Врешь, лживая тварь.

Фиданка вцепилась в его ладони. Даже умудрилась оцарапать. Мразь!

— Нет! Нет! Небесами клянусь! И матерью! Не вру! Так все и было.

— И что же они говорили? — Миклош сполз с кресла, опустившись перед ней на колени.

— Говорили… говорили… — Фиданка захлебывалась рыданиями. — Один сказал, чтобы шли выполнять поручение господаря… Чтобы все было, как он приказал… А он с помощником меня будет искать…

Миклош рассвирепел. С такой силой отвесил мерзавке пощечину, что та с криком упала на пол. В его кулаке осталась косынка и окровавленная прядь волос. Девка стукнулась головой и теперь слабо скулила.

Почувствовав прилив возбуждения, Миклош набросился на нее, разрывая поношенную одежду. Фиданка кричала и сопротивлялась, но его это только больше заводило.

После того, как он с ней покончит, будет демонам достойная жертва. Наверняка давно им никто таких подарков не дарил.

Миклош видел перед глазами только ее искаженное ужасом лицо. Самое прекрасное зрелище на свете. Страх… И кровь… И все это по его воле.

Внезапно чьи-то руки вцепились в его плечи. Его отодрали от служанки и с такой силой, швырнули в сторону, что Миклош даже взлетел. Неужто демон?..

От удара о кровать перехватило дыхание, перед глазами потемнело. Когда зрение прояснилось, Миклош даже подумал, что у него галлюцинации. Или может это демон принял образ его брата?

Габор стоял посреди спальни, а у его ног ползала Фиданка, пытаясь поцеловать сапоги.

Миклош поморщился. Вот же сука. Сейчас наплетет ему неизвестно чего. Выставит его насильником, а себя жертвой.

— Господарь… господарь… — Служанка тянулась поцеловать Габору ноги.

Миклоша скрутило от ненавистной картины. С ним она не была такой покладистой.

Отерев со рта кровь от прикушенной губы, Миклош рассмеялся:

— Чем обязан столь позднему визиту, брат? Какое удовольствие разгуливать по этому унылому замку вместо того, чтобы нежиться с красоткой, которая греет твою постель?

Миклош боялся даже моргнуть. Смотрел брату прямо в глаза, хоть это и было нелегко. Но лучше ощущение скрученных в узел кишок от взгляда братца, чем раскрытие его замысла.

Из-за возни со служанкой ковер сбился складками, но все еще скрывал древнюю магическую формулу.

С трудом Миклош поднялся на ноги, но Габор тут же приказал:

— Сядь!

Голос брата звучал так тихо и холодно, что Миклош не смог ослушаться. Он знал: когда Габор говорит настолько спокойно и отстраненно, значит, быть беде. Он максимально сосредоточен на своем деле, как зверь, почуявший добычу. Не упустит своего.

Миклош плюхнулся в кресло и уставился на Габора. Брат медленно подошел и навис сверху скалой, уперевшись руками в подлокотники.

— Я хочу знать во всех подробностях, как ты пытался убить Маргит. Куда отнес ее, пока она была без сознания.

Миклош похолодел от страха. Холодный пот градом скатывался с тела. Он знает. Габор все знает! Но как?! Маргит была мертва. Он убил ее — ошибки быть не могло. Убил чокнутую стерву, вывернув ей голову так, что лицо оказалось на спине.

Она не могла быть без сознания. Не могла!

Сохраняя последние остатки самообладания, Миклош покачал головой.

— Что на тебя нашло, брат? Я любил свою жену. Хоть она и оказалась предательницей.

Габор резко отстранился, окинув Миклоша презрительным взглядом:

— Мои люди уже едут за… Вильгельмом. Проверим, насколько ваши чувства сильны. И кого ты любил больше, жену или любовника.

Нет! Нет, не может быть! Как же так?! У Миклоша поплыло перед глазами. Он соскочил с кресла и бросился на Габора.

— Ты не посмеешь! Только попробуй его тронуть!

Габор легко оттолкнул Миклоша от себя. Он снова упал на пол, больно ударившись о кресло. Габор иронично выгнул бровь.

— И что же ты со мной сделаешь? Мир населяют не только слабые запуганные женщины… брат.

Он с таким чувством выплюнул это слово, что Миклошу стало ясно: Габор его не пощадит. Ему точно так же наплевать на братские узы, как самому Миклошу было плевать на Маргит.

Успокаивало лишь то, что Вильгельм ничего не знал. Он не скажет Габору ни слова. Нет, Миклош не сомневался в верности любовника — он бы его не предал. Но Габор вполне мог подвергнуть Вильгельма нечеловеческим пыткам.

Габор приближен к королевской семье и может безнаказанно творить все, что ему вздумается.

Миклош решил до последнего стоять на своем. Ради себя. Ради Вильгельма. Ради их совместного будущего.

— Ты не там ищешь, Габор. Маргит мне изменяла… Пользовалась деньгами нашей семьи… Положением… А сама крутила шашни… С грязными крестьянами…

— У меня нет времени на выслушивание твоих жалких оправданий. Ты до сих пор жив лишь потому, что носишь ту же фамилию, что и я.