Постумия

«НН» молчал. Он явно был потрясён тем, что генералу отследить многие его «подвиги», разбросанные во времени и в пространстве. Да, нам повезло, не спорю, но всё-таки не нахаляву. Мы с Владом Брагиным в тот день оттоптали себе все ноги. Получили описание Джиоева, а также его машины с весьма симпатичными наклейками.

– Я понимаю, Микола, ты боишься Металлурга и Улана. Ведь и от них у тебя есть страшная тайна. Ширака Асланяна ведь ты подставил, правильно? Повесил на него свои грехи. Сделал его дутиком. Ты знаешь, что дутик – человек, против которого начинается накрутка. А потом его уничтожают. В те времена твой тёзка, тоже из Донбасса, по фальшивому паспорту завёл себе ячейку в банке. Будучи специалистом, он изучил систему безопасности в хранилище. Потом пришёл якобы к своей ячейке, вырубил операционистку, надел наручники, заклеил рот. Вместе с сообщниками похитил один миллиард рублей. А потом вся группа пропала вместе с «ярдом». Ты обвинил в этом Асланяна. Прямых доказательств у «свояков» не было, но осадочек остался. Ширака убрали вместе с подельниками из банковских служащих. Налётчиков нашли убитыми в Подмосковье, но никаких денег, понятно, не обнаружили. Ты предположил, что их самих ограбила другая группировка. Навёл её якобы Асланян. И «свояки» поверили. А почему нет? Рассказывать дальше?

– Не надо, и так всё ясно. К чему вы клоните?

– К тому, что Манухов, Ситбатуллин и ещё несколько лиц, причастных к твоим вывертам, согласны пройти проверку на полиграфе. И тебе нет смысла молчать. Если возьмём «свояков», перестанешь дурить?

– Вы их сначала возьмите. Кроме того, сумейте посадить. А потом уже поговорим. – «НН» от души похлопал в ладоши. – Сохранились ещё профессионалы в ментовке, не спорю. Только предупреждаю – «свояки» вроде горячих углей. Схватить легко, а удержать трудно. И потому я лучше пока помолчу. Тут быстро поедешь, так тихо понесут.

– Ладно, Микола, я тебя не тороплю. – Генерал, шумно выдохнув, встал из-за стола. – Уже ночь почти, а у меня дел много. Помозгуй пока. Хочешь взять всё на себя, милости просим. Только не думай, что таким образом спасёшь свою жизнь. Слишком много знаешь, и очень сильно засвечен. И историю с Асланяном не забывай. Сейчас отправлю тебя в камеру. Только ещё одно имя напомню…

– И когда же оскудеет рука дающего? – «НН» картинно завёл очи к потолку.

– Нескоро, – пообещал генерал. – Но на сегодня хватит. Только вот на сладкое… Эльвира Веденина тебе знакома?

– Веденина? Да. Она в Эрмитаже, в Питере работала.

– Верно. – Грачёв сверкнул прищуренными глазами. – Кстати, она-то уже прошла через полиграф. Сама об этом попросила. Давно уже работает в запасниках. Много интересного сообщила, между прочим. Как и её супруг – сотрудник музейной безопасности. По какому поводу обратилась к тебе Веденина? И что ты ей тогда ответил? Только не лепи горбатого. Мы всё знаем.

– Она просила помочь с поисками произведений искусства, а также рукописей и других всяких предметов такого рода, оставшихся в Донбассе к моменту начала войны. Типа, надо вывезти, чтобы спасти от гибели. Это случилось летом прошлого года. В частности, там застряли черновики братьев Стругацких. Вроде, и выставку какую-то Эльвира организовала прошлой весной в Донецке. Назад экспонаты уже не вернулись…

– И что ты ей ответил? – Генерал был похож на охотника, поймавшего зверя в прицел. Оставалось только спустить курок. – Ещё раз предупреждаю – без вранья! Да, был и третий человек, тогда сидел с вами за столиком. Теперь он гарантированно ничего не скажет. Будь любезен, назови его имя.

– Леонид Печенин, – неохотно ответил «НН». – Он нелегально приторговывал ценным антиквариатом и картинами. При вывозе резко занижалась их стоимость. Я тут Америку не открою. Его пасла ФСБ. Конечно, и вас известили. Но Эльвира Веденина тоже ангелом не была. В девяностые годы она носила другую фамилию – Карнофилли. Лично я в те времена от больших дел был далёк, и знаю только со слов. Картины в запасниках тогда вовсю подменялись копиями. А оригиналы везли за границу или вешали в особняках «новых русских». Эльвира этим реально промышляла. Ей сейчас уже под шестьдесят должно быть. К честному человеку мы бы не сунулись. И удовольствия мадам очень любит. Новый-то муж её на пятнадцать лет моложе, как известно. А в «лихие девяностые» вообще не было ни камер, ни сигнализации. Экспонаты воровали прямо в залах, среди бела дня. Конечно, не кто попало. Надо было условиться с той же Эльвирой, чтобы бабки-смотрительницы в нужный момент отвернулись.

– Да, это всё в деле есть. – Грачёв подавил очередной зевок и снова налил воды в стакан.

– А сейчас, она сказала нам с Печениным, что ничего не вынести. Даже своих сотрудников шмонают не по-детски. Ключи выдают только по допускам, сумки просвечивают. По залам ходят патрули, менты дежурят в дверях и в особых кладовых. Их, правда, сократить хотят. Но всё равно остаются ЧОПовцы, своя служба безопасности…

– ЧОПовцы из «Мангуста»? – перебил генерал. – Вот разлюли-малина!..