Поступь империи - Поступь империи. Право выбора. Мы поднимаем выше стяги! Между Западом и Югом

— Вы забыли окончание Его слов, Ваше Величество, — с отеческой улыбкой добавил Иерофан, словно мудрый родитель, поучающий чадо: — "…ибо Я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее".

— К чему сей теологический спор, владыка?

— К тому, государь, что не стоит пятнать душу кровавыми делами. Ведь сам Господь говорил: "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем". Не страшно ли оказаться в час Страшного Суда по ту сторону ворот ангела Петра?

— Свои грехи я замолю, а чужих мне не надо, пусть каждый сам ищет спасения. Для этого и нужна Церковь, чтобы помогать страждущим в их поиске, — слегка раздраженно заметил я патриарху, давая понять, что говорить на эту тему больше не намерен.

— Если такова воля Вашего Величества, то я больше не стану говорить о завтрашнем суде, однако у меня есть, и другие не менее важные вести, которые надобно обсудить и как можно скорее, — в притворном смирении склонился патриарх.

— Владыка надеюсь, вы не откажитесь от сбитня, а то у меня в горле пересохло.

— Конечно, — хрипло ответил он, смахивая капельки пота с морщинистого лица.

Взяв со стола небольшой серебряный колокольчик, я пару раз взмахнул им: по комнате разлился приятный благородный перелив. Почти сразу в дверь вошел молодой слуга, несущий поднос с кувшином и парой стеклянных бокалов, а за его спиной стоял въедливый обер-камергер.

Пока слуга ставил бокалы, наливал сбитень, я вспоминал сведения берложников князя- кесаря по недавно прошедшему заседанию Святейшего Синода.

Месяца четыре назад мне в руки попало донесение из Англии от князя Бориса Ивановича Куракина. В нем говорилось о том, что помощник князя, Александр Баскаков в приватной беседе с епископом англиканской церкви Иеремией Колльером получил предложение о сближении англиканской церкви с восточной православной. И по разумению Александра сие могло в будущем привести к открытому протекторству над островной ветвью. В ту пору подобная мысль показалась мне занимательной не лишенной смысла, поэтому послание было тут же отдано в Синод. Вместе с посланием была приписка об устранении мешающих сближению общих противоречий, написанная со слов двух епископов англиканской ветви Иеремии Колльера и Архибальда Кампбелла.

И вот теперь, по прошествии четырех месяцев Святейший Синод вынес свой вердикт по вопросу.

— Ваше святейшество вы хотели что-то сказать? — как можно учтивей спросил я патриарха, надеясь тем самым смягчить невольную грубость.

— Синод внимательно изучил предложения англиканской ветви православия. Они ведь даже считают себя "остатками древнего православия Британии"…

— А на самом деле? — удивился я этому известию, признаться в послании ни о чем подобном сказано не было.

— Возможно, какие-то ритуалы первохристиан им известны, но вот сама близость сомнительна, — пожал плечами патриарх и без паузы продолжил.

— Так какое решение принял Синод?

— Большинство иерархов русской православной церкви считают, что это сближение возможно, но только в случае изменения некоторых обязательных условий обоих епископов.

— И каких же? — заинтересовано спросил я. Странно, но берложники ничего подобного мне не сообщали, только довели решение, что предложение общим голосованием отклонено, а теперь выясняется, что это не так. Начались новые кулуарные игры в высшем духовенстве? Надо присмотреться к митрополитам и архиепископам, кто из них такой деятельный.

— Во-первых, они требуют, чтобы иерусалимская церковь была признана изначальной и именно под ее рукой следует начинать объединение всех православных, вследствие этого иерусалимский патриарх должен быть председательство перед всеми другими христианскими патриархами, не взирая ни на какие реалии. Во-вторых, британское духовенство хочет быть мудрее богоносных отцов, как будто от неразумия определивших порядок патриарших престолов! Притом это дело не касается догматов веры.

— Это почему же, владыка? Зачем тогда они прислали предложение о сближении, если сами выставили непреодолимые барьеры? — удивленно спросил я Иерофана.

— Сие мне не ведомо, возможно, дело не только в духовном… — пожал плечами патриарх. — Они обещали ввести древнейшую англиканскую литургию, отвергая новую, как несогласную с восточной православной. Однако мы признаем только одну литургию, которая и должна быть введена у англичан, англиканская же неизвестна и подозрительна, не внесено ли в нее еретиками что-нибудь противное благочестию?

Не хватает нам только взрастить еще одним староверов.

— Не стоит начинать этот разговор, ваше святейшество, — сразу обрубил я патриарха.