Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

– Я все прекрасно понимаю, Борис, поэтому и не жду ответа прямо сейчас. Даю тебе три месяца на то, чтобы дать мне окончательный ответ, – спокойно сказал Алексей Петрович. – Но помни, что рядом со мной тебе будет безопасно, да и, чего скрывать, сытно. Не подумай, что я угрожаю, ни в коем случае, просто ты сам знаешь, что еще совсем не так давно в Москву пришлось вводить войска, чтобы выгнать оттуда ворье и разбойников. И это в столицу! А что может твориться в остальных городах Руси-матушки, я могу только догадываться. Так что думай…

– Да, пожалуй, царевич действительно был прав, – вновь повторил свои слова купец, замечая, как падает прогоревший этаж дома.

Постояв около суетящейся прислуги, Борис Митрофанович пошел к куче вещей, много выросшей с первых минут пожара. Покопавшись в ней, купец достал маленькую аккуратную шкатулку, сделанную каким-то умельцем из малахита, и открыл ее единственным ключом, всегда носимым с собой на шее. Алые отблески огня осветили небольшие бумажные свитки, сложенные внутри шкатулки. Здесь лежало все богатство купца – то, что не пропадет от пожара и не сломается, то, что так легко можно потерять в случае утери этой шкатулки…

От мыслей Бориса Митрофановича отвлек громкий крик в паре кварталов от его дома, следом за которым раздалась пара выстрелов, тут же сменившаяся чередой ругани и угроз.

– Да, определенно, царевич был прав, – в третий раз повторил купец, убирая шкатулку под шубу.

В ночи, освещенной пожаром, завыл одинокий волк, неизвестно как оказавшийся вблизи Воронежа…

Середина марта 1709 года от Р. Х.

Лесной хутор близ Рыльска

Полтора года прошло с тех пор, как шайка Корзня напала на какого-то дворянина, а потом едва ушла от погони, словно банный лист к одному месту прицепившейся к работникам ножа и топора. Немногим удалось пережить тот месяц: из более двух десятков подчиненных у Корзня остались только семеро, из которых трое были сильно ранены. И только один из этих троих смог выкарабкаться с того света, остальным же повезло много меньше, поэтому их тела так и остались в паре верст от лагеря разбойников. Благородство и забота о ближнем своем не в чести у людей данной профессии.

Но как бы то ни было, работодатель не обманул старого десятника, и тех денег, которые он получил после хорошей взбучки за фактический провал своей задачи, хватило на то, чтобы на полгода залечь на дно и зализывать раны, попутно подбирая новых подчиненных. А спустя шесть месяцев в халупу Корзня вошел до боли знакомый лакей его светлости, принесший от своего хозяина письмо, запечатанное плохоньким сургучом.

В отличие от многих людей, Корзень прекрасно понимал, что начальные навыки письма и чтения нужны и от них отказываться не только глупо, но и опасно для жизни. Ведь встречаться часто со своим влиятельным информатором и покровителем ему было нельзя. Поэтому еще на заре своей разбойничьей жизни главарь шайки разбойников пару месяцев изучал премудрости грамоты с присланным к нему лакеем его светлости, который впоследствии и стал тем связующим звеном, которое передавало наводки по караванам и проезжим купцам.

Вот и за прошедший год банде Корзня повезло пощипать тройку купчин и один небольшой караван. Правда, большую часть добычи пришлось отдать своему покровителю, но и того, что осталось, хватило шайке на безбедную жизнь чуть ли не на весь год, да и разрослась она за год чуть ли не до четырех десятков человек. Конечно, часть из них постоянно «меняется» в силу специфики разбойничьей жизни, но ведь пополнение рядов банды Корзня происходит постоянно.

Сейчас глава разбойников сидел в полутемной комнате своего дома и размышлял о том, что если через недельку не появится возможность «заработать» денег, то вполне возможно, что его прирежут в собственной постели. Раньше такие прецеденты уже были, правда, в других бандах, но ведь мысли у разбойничков очень даже схожие.

«М-да, так меня самого к дереву скоро привяжут», – грустно усмехнулся Корзень, смотря, как догорает лучина на окне. Недавно один из пришлых человечков попытался организовать переворот, за что и поплатился. Участь привязанного зимой на морозе к стволу дерева охладила ненадолго пыл зарвавшихся разбойников, но если так дела пойдут и дальше, то попытка переворота может и удаться, а это для Корзня чревато одним – смертью.

– Пошли вон, дети шелудивого пса! – раздраженно крикнул в дверь Корзень, услышав, как кто-то ругается в прихожей его дома.