Поступь Империи. Право выбора.

-Чувство у меня не хорошее, любый ты мой, будто плохое случиться что-то должно,– повернувшись с тоской, поглядела она на меня.– Христом Богом молю, останься здесь, со мной, но не уезжай туда!

-Глупость говоришь, Оля! Приказ государев есть значит, его надо выполнить, а не хитрить и увиливать, и, тем более что приказ этот от моего батюшки!

Оля не в силах противостоять мне спрятала лицо в ладони и тихо заплакала. Не выдержав, наклонюсь к ней, встаю на колени, пытаясь убрать с ее лица руки, но это не удается сделать, слишком плотно она прижимает их к себе. А применять силы больше я не хочу, могу ведь ненароком и больно ей сделать.

-Успокойся милая, что же ты так печалишься из-за какой-то поездки, вон в Европу то я съездил и ничего. Все хорошо же было,– с улыбкой объясняю я своей спасительнице.

-Тогда у меня на душе тоскливо было, а сейчас боязно мне милый, очень боязно и чувство такое, словно на верную смерть тебя отпускаю,– сквозь слезы говорит она.

-Прекрати, Оля, ехать мне надо все равно, но ехать, видя тебя в таком состоянии не только больно, но и неприятно, ведь ты моя любимая, и виноват в твоих слезах, получается я один,– попытался образумить девушку, но она только сильней зарыдала.– Руслан, Василий!

На мой зов тут же появились двое гвардейцев. Вытянувшись они смотрели только перед собой, не оглядываясь по сторонам.

-Судари, прошу вас побыть рядом с боярыней, пока я не вернусь и никуда ее одну не отпускать, гм… кроме всем известного места, да и следить за ней как за бесценным сокровищем,– с улыбкой гляжу на заплаканное лицо Оленьки, та же словно почувствовав это, наконец, убрала ладони и слегка улыбнулась.

-А где капитан Нарушкин?– интересуюсь у гвардейцев.

-Вместе с нашими занимается, в новом облачении,– ответил Руслан.

Действительно в новом облачении прежней ловкости и прыти от своих подчиненных Миша не скоро добьется, кирасы со шлемами-шишаками требуют определенной сноровки. Ладно, пускай привыкают, все же перевооружение только недавно было, недели не прошло.

А все почему? Да потому что никто из совета даже не подумал о том, что гвардейцы важны, так же как и безопасники, потому что охраняют цесаревича и, по сути, в случае опасности являются живым щитом. Тоже стоит об этом подумать, а то мысли какие-то не хорошие в голову лезут. Блин, так и параноиком стать можно, неужели у всех правителей такие мысли в голове колобродят!?

На улице тем временем раздался сдвоенный звук полкового горна, слышались четкие команды сержантов и капралов. Не в силах больше находится в палатке, чувствуя, что еще чуть-чуть и от моей уверенности в правильности своего поступка не останется и следа. Останусь с Олей, и тогда опала отца будет точно, и это притом, что еще какие-то письма послу нашли! Везде скоты мешаются и ведь подсуетились то вовремя, как раз к моему возвращению.

Оказывается «недолгая» беседа с отцом растянулась чуть не на два часа, гвардейские полки с пленными и орудиями стояли в низине, солдаты сидели в небольших кругах, кто отдыхал, кто чистил оружие, а кто съедал свой запас галет, полевых кухонь, вопреки моим надеждам у полков не было. Хотя помню я, отдавал Прохор им пару штук кухонь, сам мне об этом рассказывал, идеалист мой младший брат по духу, многого не понимает, и выдает желаемое за действительное. Вот и получается, что все нововведения в армии старательно глушатся самим же генералами, наживающими на нуждах обычного солдата. Сволочи!

Барабаны начали отбивать дробь, ее подхватили четверо витязей стоящих чуть впереди выстроившихся воинов с такими же, как и у гвардейских солдат, инструментами, виртуозно орудуя своими палочками.

-С богом!– шепчу сам себе, чувствуя, как на сердце появляется неприятный осадок, что-то теребящее душу не дает вздохнуть полной грудью, позволяя легким наполниться чистым, сладким воздухом.

Адъютанты носились туда сюда, разнося послания и приказы, часть генералов стояла рядом с государем, о чем-то беседовали с ним. Я же предпочитал общество своих витязей, все же членов Совета пришлось оставить в Рязани.

Честно сказать, создавая сей орган управления я сильно просчитался, попросту не подумав о том, что как таковая демократия в таком вопросе крайне вредна для дела и конечное решение вопроса должно лежать на плечах единственного человека, дабы не было ни у кого желание оспорить оное или вовсе отменить. Что ж пример взят, ошибки учтены. Теперь захоти я отлучиться из ставшего родным города, то сразу же объявлю регламент совета, проще говоря правила, по которым он дожжен работать, его задачи, цели, время работы и конечно же ответственность за совершенные действия, с подписями каждого члена совета, дабы иметь ясную картину принимаемых решений.

***** Начало декабря 1709 года от Р.Х. Москва.