Поступь Империи

— Нет. Перестраховывались, видимо. Что же до пирамиды, то я планирую в ней сделать усыпальницу.

— Фамильную?

— Нет. Точнее, не только. Общую для лучших людей страны. Главное кладбище, на которое можно попасть, только если ты действительно молодец и сделал что-то выдающееся. Полководец, ученый, инженер или еще кто-то. Каждого покойного, по задумке, мы будем хоронить в красивом каменном саркофаге за счет казны. И ставить возле максимально реалистичные статуи в полный рост и плиту с деяниями.

— А зачем?

— Чтобы эти люди оставались в памяти потомков. Чтобы им было кем гордиться. Просто идти мимо саркофагов неинтересно. А вот статуи они как слепок прошлого станут оживлять былые дни. В процессе мы еще планируем разукрасить стены барельефами, по мере заполнения. Чтобы отразить главные события той или иной эпохи. И превратить это кладбище в место памяти и славы. На мой взгляд, чем лучше потомки помнят великих былых лет, тем лучше.

— Это так… необычно.

— Но мне понравилось.

— Да, — охотно кивнул генерал, — это очень интересно. Но… почему пирамида? Нет ли в этом языческого подтекста?

— Пирамида великолепна в своей лаконичности.

— Но…

— Древние люди, еще не познавшие Христа, хоронили своих людей на кладбищах. Значит ли это, что кладбище нельзя применять христианам?

— Нет. Но разве тут не другое?

— Христа похоронили в пещере, как хоронили царей в Древнем Египте. Не знали? Знайте. Далеко не все из них лежат в пирамидах. И, кстати, далеко не все пирамиды на виду и не все в Гизе. Например, пирамида Тутанхамона засыпана песками на юге Египта. И не только она.

— Но откуда вы знаете?

Алексей улыбнулся, но не отвечая, продолжил свой спич:

— Древних царей Египта, язычников без сомнения, хоронили в пещерах, значит ли это, что Христа похоронили по языческому обряду?

— Нет.

— Я тоже так думаю.

— А почему пирамида? Ведь можно было построить все что угодно.

— У меня много денег. В основном я их вкладываю в людей, в дороги и прочий транспорт, а также в производство. Но грешно забывать о представительских расходах. Люди, которые приезжают в нашу страну, должны видеть красивые и величественные сооружения. Желательно общественные. Пусть и не на каждом шагу. Это было бы глупо. Но хотя бы вокруг столицы недурно создать архитектурный ансамбль из ярких, хорошо узнаваемых сооружений.

— Поэтому пирамида?

— Да. Что может быть величественнее и необычнее чем здоровенная пирамида в снегах и окруженная елками? — улыбнулся царевич. — Я еще хочу вокруг нее парк разбить каменный и усадить там сфинкса. Только переиначив его на местный лад — вроде здоровенного такого медведя.

Гости заулыбались.

— А вы хотите сделать только пирамиду?

— Вон, — указал Алексей вдаль, сквозь остекление этажа, идущее от пола, — видите храм?

— Да, — закивали гости.

— Он сейчас самый высокий в мире. И, кстати, по вместительности, вполне сопоставим с собором Святого Петра в Риме, если не считать площадь.

— Ого! — ахнули иезуиты. — Так это не слухи?

— Нет. Вокруг него строится здоровый парк для прогулок, а перед ним — крытый двор. Собор Святого Петра, конечно, вмещает людей большей на площади, но тут двор крытый. И там можно находиться в ненастье. Более того — зимой еще и отапливаемый. Так что — перед вами не только самый высокий храм в мире, но и самый вместительный.

— А этот дворец?

— Да, обновленный Воробьев дворец, тоже часть общего плана. Посмотрите вон туда. Подойдите ближе, а то не видно. Туда. Да. Вон — совсем у реки недалеко от причала Воробьева дворца. Видите, идет стройка? Отсюда и вон туда — на добрую версту. Там возводят наше видение висячих садов Семирамиды. Это будет большой дворец, идущий каскадами вдоль склона к воде. Уступами. Хрустальный дворец с паровым отоплением. Ну ладно, не хрустальный — стеклянный. Весь его внешний каркас сооружается из отлитых чугунных деталей: столбов и балок. Внешние стены и крыша с весьма острыми скатами — стекло. Толстые стеклянные плиты в два слоя. Мутные, конечно, немного, но свет вполне пропускающие.

— Насколько толстыми?

— В дюйм толщиной. Так вот, из-за ни весь дворец превращается в одну сплошную теплицу. Внутри по задумке — каскады маленьких водопадов и буйство тропической зелени. Ну и какое-то количество экзотических животных. Декоративных.

— Это должно быть волшебно… — заметил генерал.

— Вход будет за деньги, но разумные и для всех желающих.

— В пирамиду тоже?

— Разумеется. Она ведь станет галереей былой славы.

— А еще?

— Вам этого мало? — улыбнулся царевич. — Тогда посмотрите вон туда. Видите, там вдали что-то виднеется?

— Не очень разборчиво.

— Это ипподром. Высота стен десять саженей. Длина — верста. Ширина — четверть[3]. Шестьдесят четыре малых входа для посетителей[4]. Четверо больших ворот. Сорок пять ярусов сидений идущий по кругу.

— Так… — произнес один из спутников генерала иезуитом, — это же больше, чем Колизей!

— Да, — охотно кивнул царевич. — Его, правда, пока не достроили. Стены возвели и ярусы с лестницами. Массивные. Крепкие. Там все из кирпича. А вот навес пока не соорудили. В процессе.

— А там что? — поинтересовался генерал.