Поступь инферно

Годыр (непись, необычный уже тем, что без особой в том нужды и не по заданию назвал свое имя) долго молчал, прежде чем ответить, точнее, выдать ЦУ:

– Смените солому, корма досыпьте – он вот там. Не лезьте под лапы, чинить вас никто тут не станет. А бьют они всех, кого не знают. Бойтесь клыков. Можно остаться без важного. Поилки наполнить, вода в колодце. Колодец во дворе. Переборки, где сломаны – починить. Грозу гмыхов слушайте, она знает что как. Меня найдете, когда закончите. Аргх-ха-а!

Последнее, похоже, озвучено было для животных – они тут же притихли.

– Суровый мужик, – тихо и вроде бы даже испуганно проговорила Маська, когда НПЦ удалился. – Такой… монолитный. Приступим?

Починка перегородок оказалась простым занятием, не требующим особого навыка – этим занялся Рэй. Воду таскать вызвалась Хэйт – для повышения выносливости и силы. Безмятежный, как каменный истукан, Монк полез в стойла – менять солому и насыпать корм.

Что занятно, рычащие на всех (включая орчанку) варги переставали скалить зубы при приближении монаха. Барби с Масей были «на подхвате», помогая то тут, то там.

– Как все-таки хорошо, что здесь нет…

Хэйт, тяжело вздыхая (ведра были не невесомыми), указала на хвост ближайшего варга.

– Дерьмища? – докончила прямолинейная Барби. – Не скажи, с ним было бы колоритнее. Без него – не хардкор[29], а скукота!

Орчанка мечтательно улыбнулась, а гному с адепткой передернуло: ну этот оркский хардкор к демонам!

После чистки стойл они переделали тысячу и одну работу в веси, от сбора урожая до перестилания соломенных крыш. Нулевую отметку в общерасовой репутации Монк и Рэй давно преодолели, но продолжали браться за задания: больше не меньше. Хэйт за время «трудов праведных» подкачала выносливость аж на четыре пункта, и силу на три – это были честно выстраданные статы, поскольку, чем дальше, тем сложнее было набирать очки характеристик «из воздуха», то есть не уровнями.

От Кена прилетели две феечки с записками. Первая гласила: «Нашел. Веду беседу». Вторая: «Не внял. Спешу к вам». Почему-то после озвучивания второй записки взгрустнулось всей компании. Глянулся им парнишка-авантюрист, точнее, его развеселая «акция» против полной группы «лбов», встреченных на тракте.

Игровой вечер плавно перетек в игровую ночь, затем в утро, день, еще один вечер и снова – в ночь. Оказалось, что в степи звезды светят особенно ярко… Умаявшись, напарники ушли в реал – отсыпаться, а Хэйт уселась с мольбертом прямо за кольцом частокола. Новые холсты и краски она купила еще в Велегарде, догадываясь, что эти траты не окупятся: рисуя в малопосещаемых локациях, надеяться продать картину задорого – глупо. Но она не выбрала бы путь художника (в той, обычной, не виртуальной жизни), если бы думала только о деньгах.

«Если есть вдохновение – нужно писать. Если нет – отрабатывать технику», – говаривал Стас. Под небом Тионэи эти слова не теряли актуальности.

Картина, вышедшая из-под кисти Хэйт, не содержала ничего необычного: только звездное небо, степь, одинокое дерево у самого горизонта, костерок рядом с ним (чистая фантазия квартеронки – не было там ничего подобного) и шесть силуэтов подле костра. Выбранные цвета были темными, а фигуры расположены далеко, на заднем плане, но, приглядевшись, можно было различить забавно торчащие хвостики у одной из них, протягивающей руку к небесам, будто указывая на что-то необычное; высокий хвост-пальму у другой, приникшей к плечу мужчины с длинными, истинно эльфийскими ушами. Четвертый стоял, прислонившись спиной к дереву и поигрывая кинжалом – вроде бы и в стороне, но, тем не менее, вместе со всеми. Скрестив руки на груди, неподалеку возвышалась пятая фигура – о таких говорят: «Он крепко стоит на земле», – и это явственно читалось в его позе. А шестая, стоящая подле мольберта с кисточкой в руке, самая размытая, виднелась чуть поодаль.

– Назову тебя: «Ночь падающих звезд», – негромко сказала Хэйт, ставя печать в правый нижний угол картины. – И никому тебя не продам. Будешь висеть в моем будущем доме. На самом видном месте!

С нарисованного небосклона сорвалась и, прочертив светлую полосу, упала звезда. Хэйт (в полном недоумении) часто-часто заморгала.

– Уф-ф, – выдохнула она, не обнаружив при повторном осмотре никаких полос на холсте. – Снова мерещится. Пожалуй, стоит побольше спать и поменьше играть. Поменьше, да… Поменьше.

Она скоренько собрала краски и инструменты, убрала картину в инвентарь, немного нервно скомандовала:

– Выход!

Ей еще динамику роста ставок на древний пергамент нужно было проверить, все-таки пятый день аукциона подходил к концу.

– Сколько?! – Вероника, чуть не залившая клавиатуру кофе, неверящим взглядом смотрела на монитор. – А, тьфу ты, шутники недоделанные…

В теме о продаже пергамента создали и даже закрепили таблицу с цифрами («Людям нечем заняться!» – бурчала девушка), и кто-то вписал в нижнюю графу… миллион. Было, от чего выплеснуть кофе. Запредельное число поправилось обновлением страницы, сменившись достоверным: шестнадцать с половиной тысяч.