Поступь потерянных душ II: Ученик

– Слышь, Костыль, ты не устал там внизу мариноваться? – оказалось, что в эфире уже шёл какой-то разговор между бойцами группы, изнывающими от безделья.

– Пошёл в жопу, придурок. Твоя смена – через одну. Я посмотрю, как ты будешь смеяться, когда сам усядешься на этот стул охранять этаж с инвалидом и шашлыком. У меня уже зад квадратный.

Инвалид и шашлык? Ну насчёт инвалида я сразу понял, про кого этот парень говорит, и это не вызвало у меня каких-либо эмоций. А вот шашлык?.. Когда я допёр, что речь идёт об останках Деда, у меня в прямом смысле задёргалась щека.

– Ну так зайди и вдуй одному из них. Ты что, маленький? Я уверен, осилишь обоих, если постарае…

– А ну закрыли рты! Вы там в конец аху***и? Избавьте эфир от своей помойки. Ты, Варя, уже задрал хероту нести, у самого не язык, а помело, и других подначиваешь. Больше ты в нашем составе из общины не выйдешь.

– Семён, угрожай кому-нибудь другому. Хочешь заткнуть? Можешь попробовать. Ты в зале меня уделать не можешь, и здесь не справишься. А насчёт группы… Да нахрен она кому впилась? Ласты склеить, что два пальца обоссать, я сам больше сюда в жизни не сунусь.

Значит, Варя и Костыль. Соображал я с трудом, выскочило оповещение искина о резком снижении нервно психической устойчивости и ещё какое-то дерьмо, но я его тут же стёр, не став дослушивать до конца. Ярость, нахлынула удушающей волной, и планка моей адекватности, что называется, упала окончательно.

Снять с колена ремень-фиксатор было делом двух секунд. Встать на ноги – ещё меньше. Боль в колене была одуряющей, но я почему-то ей даже обрадовался.

Суки! Шашлык, значит?! Инвалид?! Ну-ну, сейчас посмотрим.

Ярость полыхнула бездумным взрывом, вспыхнула до небес и смёрзлась в кроваво-красный снег мрачной решимости, упавший на зрение. Глупо? Возможно. Но после услышанного контролировать я себя не мог.

– Костыль и Варя… Костыль и Варя… – повторял, как мантру, пока рылся в своих вещах, охреневая от боли в ноге. Да где же они, где? Ну, наконец-то! Аптечки, которые раньше были в штанах, отыскались в отдельной стопке на столе. Благо их цвет выступал сильным контрастом на фоне стола, иначе бы проковырялся непозволительно долго.

Тюбик военного стимулятора тоже выделялся среди других, был антрацитово чёрным. Муть в глазах делала меня каким-то ущербом, размазывала границы предметов, но общее представление об окружающих объектах всё же давала.

Укол всадил прямо через штаны, втянул носом воздух, чувствуя, как боль становится глухой, будто пульс, бьющий набатом в висках. Обида душила, разум баламутила череда взбешённых мыслей.

Погибший страшной смертью старатель – шашлык?! Вдуть ему?! Твари конченные, никто из вас грязи из-под его ногтей не стоит!

Боль отступила, слава военному стимулятору! Бахнул ладонью по прямоугольнику открывающего задвижку механизма и вышел в коридор. Был ли у меня план? Нет, не было, если не считать планом поотрывать руки-ноги двум тупым уродам, которых родители не научили следить за языком.

Костыль обнаружился метрах в двадцати, грязно-серая фигура, телесного цвета овал лица, именно так теперь для меня выглядела его одежда и голова.

– Ты чего? Куда-то приспичи…

Он заметил меня слишком поздно, чтобы что-то заподозрить или почуять. Подскочил со стула, начал что-то спрашивать, но я слушал его лишь краем уха. Подходил ближе, опираясь на стену, хромая, и делая самый болезненно-безобидный вид, на который только был способен.

Уже практически в упор подался вперёд, будто сейчас упаду, а боец, реагируя на мою клоунаду, протянул ко мне руки. Помочь хотел. Помог, но оказался слишком крепок, чтобы потерять сознание от удара локтем в челюсть. Шибанулся затылком о стену, упал на задницу, но тут же завозился, пытаясь встать.

Добил ногой, наверняка отбил себе всё что можно, но голове Костыля явно крепче досталось. Ненависть скручивала моё сознание, выжимая здравомыслие, будто воду из половой тряпки. Очнулся, когда ступня стала мокрой, поймал себя на мысли, что уже раз семь опустил пятку на голову общинника валяющегося без сознания.

Телесного цвета овал стал бурым, пришлось наклониться проверить пульс. Жилка на шее парня билась. Осознание того факта, что я мог его убить, немного развеяло яростную муть в голове.

– Не убивать. Наказать, но не убивать. Не убивать, – губы сами собой зашептали новую мантру.

Костыль оказался тяжёлым, пока волок его к себе в комнату хрустнуло колено. Укол боли вышел слабым, едва заметным, и сразу же стих. Искин опять забросал сообщениями, но я, не глядя, от них отмахнулся. Я и без своего встроенного умника знал, что этот болезненный укол в колене, лишь слабый отголосок той боли, которая придёт ко мне после окончания действия стимулятора.

Связать общинника его же ремнём и простынёй, было делом двух минут. Наволочка на подушке стала кляпом. А вода из фляги послужила средством приведения в сознание. Очнувшийся Костыль обнаружил у горла лезвие своего ножа и благополучно притих.

– Мне нужен тот, кого вы называете Варей. Четко и коротко рассказываешь мне, как до него дойти из этой комнаты, и остаешься жив. Усёк?