Поступь Тьмы

Я сдула с ладони светлячка и пошла за ним, мысленно костеря себя на все лады. Ведь обещала, клялась, что не стану магичить по мелочам — на них проще всего проколоться, особенно в моей ситуации, — а поглядишь ты. Колокольчик в трамвае, утепление, а теперь еще и светляк. Третье нарушение за пятнадцать минут, что же будет дальше?

Дальше была незапертая дверь, чуть слышно скрипнувшая, когда я ее толкнула. Холодный гулкий холл с белеющими в темноте простынями, под которыми пряталась немногочисленная мебель. И худощавый прямой как кол силуэт, застывший у подножия лестницы.

— Вы вернулись, — проскрежетал он и с внезапной сноровкой бросился ко мне с объятиями. — Слава всем богам, вернулись!

А я выронила саквояж, вдохнула прогорклый запах старого сюртука, в который уткнулась носом, и совершенно неожиданно разрыдалась.

Потому что впервые за два года девять месяцев и двадцать один день меня касался живой человек.

2

Руки Ульфа тряслись, когда он протягивал мне чай — чашка выбивала мелкую дробь о блюдце, и по полупустой пронизанной тенями гостиной разносился фарфоровый перезвон.

— Сядь. Не нужно мне таких почестей. — Я отобрала у старика посуду и поставила на столик.

Стянуть простыни мы успели только с него да с парочки кресел.

— Что вы, тэри, морозно так на улице, согреться вам надо, — зачастил Ульф, и не думая присаживаться. — Еще и добирались в такую даль. Сообщили бы, а мы бы уж и встретили, и комнаты подготовили. Вы не подумайте, прислуга есть, выходные просто. Отпускаю иногда. А так все как хозяин велел: ждать вас, ждать до самой смерти. А перед смертью найти себе замену, и чтобы они тоже ждали, а уж вы обязательно… обязательно вернетесь.

Я горько усмехнулась и, поднявшись, взяла стиснутые руки старика в свои.

— Все в порядке, Ульф, успокойся. Отдыхают слуги, и пусть, чего им торчать в этом склепе. Мы с тобой и вдвоем управимся. Разожжем камин в какой-нибудь комнатке, устроим меня с удобствами.

Ульф судорожно закивал, пепельные, всклокоченные со сна волосы заколыхались вокруг головы точно щупальца медузы.

Он был старым, сколько я себя помню, иногда казалось, что Ульф уже родился седым и сморщенным, но за эти три года от него и вовсе осталось только бледное эхо. Разве что осанка не испортилась. Мне хотелось привстать на цыпочки, коснуться впалой щеки, поцеловать дрожащую ладонь, которая когда-то трепала меня по макушке, стаскивала с деревьев, поправляла на мне школьный блейзер… поцеловать и еще немного поплакать, но я, скрепя сердце, отстранилась.

И так наревелась на десять жизней вперед, даже там столько сырости не разводила. Теперь глаза горели, и выпить хотелось неимоверно, вот только не чая.

— Мы все сделаем, Ульф, а сейчас… присядь.

Он услышал меня. Подчинился. Наш старый добрый дворецкий, от которого я получила больше любви и тепла, чем от любого из родных по крови людей. Он никогда не годился для этой должности, слишком открытый и мягкосердечный там, где нужна непроницаемая маска (вот и сейчас серые глаза блестели от набежавших слез), но дед упрямо держал слугу при себе. Кто-то считал, что из ностальгии и благодарности, мол, Ульф был при тэре Валборге, когда тот только делал свои первые шаги, а потом сопровождал во всех опасных научных экспедициях. Но я знала правду.

Ностальгия деду была не свойственна, про остальное и говорить не стоит… Нет, он просто свято верил, что спасает дряхлого никому не нужного бедолагу. Возвышает его, доверив столь ответственное дело. И скорее ждал благодарности в ответ, чем испытывал ее сам.

Дед был ледяным монстром из моих кошмаров, и сейчас я лишь радовалась, что до моего триумфального (ну почти) возвращения дожил не он, а именно Ульф.

— Хозяин… он…

— Умер. Я знаю.

Ульф поерзал в кресле, словно смущался сидеть, пока я стою, и я поспешила устроиться напротив. И даже из чашки отпила, лишь бы стереть это беспокойное выражение с его лица, а оценив вкус чая, к которому явно добавили не одну каплю крепкой настойки, едва не рассмеялась.

Нет, правда, захохотала бы от души, если бы не забыла, как это делается.

— Спасибо. Ты знаешь, как порадовать путника.

Над нами все еще парил мой светляк, с утерей концентрации разросшийся до размеров внушительной люстры. Благо Ульф был до того растерян, что не замечал этого комнатного солнца. А может, решил, что это рассвет в окна пробрался, хотя до него еще были часы. Я мысленно выругалась и, на ходу ужимая сгусток магии до прежних объемов, запустила его в камин, где тут же занялись огнем заготовленные поленья.

— Экак вы ловко, — восхитился Ульф. — Всегда умелой были, а теперь даже без рук.

Он неуклюже повторил один из школярских жестов плетения, которые давным-давно помогал мне заучивать, и тут же погрустнел.

— Значит, вышло все, как задумалось. Добился своего старый демон. — Ульф покачал головой. — Я так и решил, когда про тех мальчишек в газетах писать начали. Про этих… тьмагов. Подумал, выбрались они из бездны мрака, значит, и девочка наша скоро вернется. И сила при ней…