Поствоенный синдром

Появление воя во сне прояснилось: всего-навсего сигнализация. Никакой сирены на посту не было, но всё остальное вместе с взрывом произошло в реальности: чаепитие, задетая гордость начальника, стрельба и самоподрыв. Сон в точности повторял тот злополучный день, а пережитые за последнюю неделю события наложили новый отпечаток: устрашающий, как поствоенный синдром. Олег догадывался, что происходило в его голове с момента последней операции и высылки из Дагестана. Человека можно вытащить с войны, но извлечь войну из него невозможно. Она остаётся вместе со шрамами, обрубками конечностей, рефлексами и кошмарами. Самойлову повезло: ни разу его не ранили серьёзно, до истечения кровью, и тем более не доставали взрывы гранат и шахидов. Их было немало, особенно в зачистках, но они обходили сержанта стороной, довольствуясь кем-то другим: близким сослуживцем или гражданским, которого солдат никогда не знал. Во время службы он не видел снов. Да и как им появляться, если в условиях вечного военного времени нельзя было нормально заснуть? Могли поднять — и поднимали — спустя минуты после отбоя, потому что где-то очередной боевик совершил дикую, непоправимую глупость. И вот наступила гражданка. Никто не врывался в комнату, как когда-то командир в расположение, и не орал «подъём!» Теперь всё это выполняли кошмары.

Утро заходилось мягким весенним светом, ложиться досыпать было бессмысленно. Олег прошёл в ванную и, как вчера, выкрутил кран до холодных струй. Под ними, пронизывающими, будто тонкие, но необычайно острые копья, в голове выстрелило ещё одним воспоминанием.

«Я устала ждать». Эти слова произнесла по телефону Елена на следующий день после теракта у поста, и её же голос звучал во сне. В то утро, когда до окончания срочной оставалось меньше месяца, брошенная спокойным и равнодушным голосом фраза перечеркнула возвращение домой: с той минуты Олегу точно не стало до него дела. На его последний вопрос она ответила ожидаемым «да». И, как сказал бы Влад Грызлов, договор был расторгнут в одностороннем порядке. Сам друг студенчества в таких «юридических тонкостях» преуспел в свою пользу.

Уже после душа, содрав лезвиями станка намыленную щетину, Олег на мгновение остановился, вгляделся в отражение и, кивнув самому себе, спросил:

— Ну и ради чего?

А после ополоснул лицо. День обещал быть насыщенным.

Городская прокуратура находилась на перекрёстке между проспектами Маркса и Красного октября. До неё Олег доехал на попутке. Длинное четырёхэтажное здание огораживал металлический забор, пикообразные прутья которого блестели свежей чёрной краской. Ворота были распахнуты. Миновав выложенный брусчаткой дворик, Самойлов взобрался по ступеням и нырнул вовнутрь через толстую стеклянную дверь. В неосвещённом фойе его встретил сидевший на проходной дежурный.

— Здравия желаю, — хмуро бросил он.

Олег коротко кивнул.

— Следователь Сергеев сегодня здесь?

— День приёма послезавтра.

— Дело особой важности. — Самойлов раскрыл удостоверение и показал его дежурному.

Тот привстал и отдал честь.

— Одну минуту… — Набрав служебный номер, он дождался дозвона и заговорил с собеседником: — Кирилл Александрович, к вам посетитель из органов… Фамилия? Секунду. Самойлов, внутренние войска… Есть!

Дежурный положил трубку, раскрыл служебный журнал и пододвинул к Олегу.

— Последняя строка. Поставьте фамилию, время и роспись. Второй этаж, первая дверь направо.

Через фойе Олег вышел к широкой мраморной лестнице, покрытой красным паласом. Посетитель быстрыми шагами поднялся, свернул в указанном направлении и, бегло прочтя золоченую табличку «Старший советник юстиции СЕРГЕЕВ К.А.», постучался в стилизованную под тёмный дуб дверь. Кабинет следователя был небольшим, но просторным. Вдоль стены простирался длинный шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого аккуратно стояли папки-скоросшиватели. За ним в углу пристроился низенький столик с электрочайником и банкой кофе. Рабочий стол был массивный и также окрашенный под тёмный дуб, а офисное кресло за ним широкое и с подлокотниками. Сидевший в нём человек среднего роста носил синий прокурорский костюм и очки с тонкой квадратной оправой. На вид ему было чуть больше сорока. Тёмные короткие волосы, длинные пальцы, острый взгляд — больше ничего примечательного во внешности хозяина кабинета Самойлов не заметил.

— Доброе утро, Олег Павлович. — Следователь указал на стул перед собой. — Присаживайтесь.

— Простите? — насторожено спросил посетитель.

— Я вёл дело вашего отца и уже год как хочу побеседовать с вами. Высылал запросы, но вы были вне моей юрисдикции. Вы же здесь по этому поводу?

— Отца… — глухо повторил Самойлов. — Нет, не по этому. Хотел узнать, насколько законны ваши выпады в адрес гражданина Грызлова.

На почти непроницаемом лице Сергеева Олег прочёл секундное удивление, однако следователь быстро принял невозмутимый вид. Он покинул кресло и подошёл к столику с чайником.

— Кофе?

— Нет, спасибо.