Постыдное ремесло (СИ)

Встречали гостей сам Паксли, неприятный старик, похожий на сушеного таракана; его жена, милая и очаровательная, пытающаяся сгладить впечатление от неприглядного дома и ворчливого мужа; а также восемь(!) сыновей Пасксли, и еще куча какой-то родни.

Некоторых из парней Гвен знала, например, симпатичного блондина Эймона. Теперь она поняла, что Эймон похож на свою маму — такой же милый, веселый, и любезный.

"Ну ж бы и Госсен был таким! — думала девушка — Они же братья, и должны быть похожи!"

Когда жениха и невесту представили друг другу, миледи не знала, то ли смеяться, то ли плакать — Госсен оказался худеньким, угрюмым пареньком, держащимся в стороне от других. Более того, его братья хихикали над застенчивостью четвертого Паксли — уж они бы столь очаровательную невесту встретили радушнее! Гвен, как и подобает благородной даме, скрыла свое разочарование, присела в поклоне, и любезно поддержала беседу с матушкой жениха, сдерживая злость.

За обедом ее и Госсена посадили рядом. Девушка отодвинулась на самый край стула, что бы быть подальше от жениха, то же сделал и Госсен — отодвинулся. Между собой они не пообщались, ни сказали друг другу ни слова.

То ли старик на еде не экономил, то ли так встречали только гостей, но стол буквально ломился от яств. Однако, расстроенной Гвен кусок в рот не лез, и она даже не видела, что подают. И уж точно не пробовала, вяло ковыряя вилкой единственное блюдо — шоколадный пудинг.

Девушка переживала, что их с Госсеном, как положено, на некоторое время оставят одних — пообщаться. Она страшно не хотела этого, и не знала, о чем с ним говорить. Но, старик Паксли прямо за столом завел разговор о приданом Гвен, что было неприлично в присутствии невесты, и его жене ничего не оставалась, как увести девушку, что бы показать замок.

Похвастаться баронесса решила своим садом, где росло множество цветов, и своими покоями. В обители хозяйки дома было довольно мило, по крайней мере, не так серо и мрачно, как в той части замка, которую Гвен видела — мебель в покоях баронессы была мягкой, современной, в нежно пастельных тонах.

— Как я рада, — щебетала женщина — что ты скоро переедешь к нам! У нас восемь сыновей, дочек нет! И никто из парней пока не женат! Я одна женщина на весь замок, не считая служанок! Поговорить не с кем!

Эта речь не улучшила настроение Гвен — девушка подумала, что баронессе просто нужна помощница.

Гвиневра хвалила все что видела, заверяла, что будет просто счастлива подружиться с будущей свекровью, а когда уже не знала, что бы еще похвалить, и в чем бы еще заверить, спросила — для поддержания разговора:

— Леди Паксли, а почему вы решили женить именно Госсена? Он же не старший!

— Это муж решил! — сухо ответила баронесса — Почему — я не спрашивала!

Спохватилась, и добавила, фальшиво улыбаясь:

— Госс достойный и хороший мальчик!

— "Что-то с ним не так, с этим мальчиком! — подумала Гвен — Даже мать его не любит!

Больше о женихе не говорили, зато на общения с ним у невесты не осталось времени — визит подошел к концу.

После приема, усевшись в карету, разгневанная Гвен высказала родителям все, что думает:

— Если вы решили избавиться от меня, и выдать ее замуж, то могли бы выбрать кого — нибудь, более достойного! Я никогда не выйду за этого хлюпика! — решительно заявила она, и больше, до самого поместья Барно, не произнесла ни слова.

Зато родители высказались. Отец напомнили Гвен о том, о чем миледи знала с самого детства:

— Твой долг выйти замуж, дабы укрепить положение семьи! А более подходящей для этого партии, чем Паксли, не сыскать! Личные симпатии в таком деле — дело десятое!

Матушка была в суждениях помягче.

— Нельзя судить о людях по первому взгляду! — сказала графиня — Ты пока не знаешь Госсена, но твое мнение поменяется при более тесном общении — я уверена. Ибо четвертый сын Паксли — достойный и приятный молодой человек, насколько я о нем наслышана. Да и сегодня он произвел хорошее впечатление. Милый скромный мальчик!

И родители, и Гвиневра остались при своем мнении, но девушка должна подчинится их воле…

Гвен, вернувшись в поместье, отправилась в свою комнату, с твердым намерением: что-нибудь придумать, но замуж за Госсена не выходить. Она рассказала няне о своем женихе, о том, какой он никчемный, чем опять довела старушку до слез. Та, уже который день горевала, что девушке не позволят взять няню с собой в новую семью, и они расстанутся.

— Перестань плакать! — успокаивала ее Гвен — Я ни за что не выйду за него!

— Это невозможно! — вытирая слезы, бормотала няня — Противится воле родителей нельзя!

— Я их уговорю! — воскликнула Гвен — Ты же знаешь, как мама и отец меня любят!

— Если не Паксли, так другого найдут! Уедешь в чужой дом, одна одинешенька!

И няня опять разрыдалась. Гвен ее, кое — как, успокоила и отправила спать, а сама предалась воспоминаниям.