Постыдное удовольствие

После «Блэйда» и «Другого мира» в эру постмодерна вампиризм сам стал религией. Успех франшизы «Сумерки» говорит о тоске людей по сакральному и запросе на новые таинства. Американский религиовед Таня Эрцин так описывает превращение «Сумерек» в квазирелигию: «В проведенных мной интервью и опросах трех тысяч поклонников многие высказывают противоречивые верования в сверхъестественное, хотя и считают себя приверженцами традиционных религий. Пока “Сумерки” не способны заменить религию: в них отражена тоска по опытам сакрального и сверхэмпирического, которых так не хватает в повседневной жизни и которые, возможно, не находят отражения в традиционных верованиях. В паломничествах в Форкс[246], штат Вашингтон (за один только июль 2009 г. 16 000 фанатов совершили путешествие в Форкс, что превышает общее число посетителей за весь 2008 г.), поклонники потворствуют фантазиям о том, что сверхъестественный мир находится рядом с их собственным»[247]. Этому же вторят и другие исследователи: «Несмотря на то что истории о вампирах являются квазирелигиозными, они с очевидностью выходят за рамки изложения традиционных религий, предполагая, что традиционные религии не дают людям ощущения той интенсивной драмы, которой они сейчас жаждут». В «Южном парке» в 17-м сезоне появляется целая субкультура, которая существует наряду с готами и эмо – вампиры. Скорее всего, это является результатом популярности «сумеречной религии» среди подростков. Критик Инна Кушнарева сформулировала секрет «Сумерек» следующим образом: «Отличительное качество настоящей массовой культуры в том, что она говорит нам больше, чем собиралась сказать. В ней есть множество “точек входа”, через которые можно проникнуть внутрь и оказаться совсем не там, где сам ожидал. “Сумерки. Сага” – романы Стефани Майер и их экранизации – рассчитаны на четко “таргетированную” аудиторию девочек-подростков, но в то же время универсальные вопросы класса, гендера, расы, культуры и природы переплетаются в них таким причудливым образом, что порой превосходят фантазии более искушенных авторов, занятых серьезным искусством»[248]. Таким образом, для современного секуляризованного общества, сознание представителей которого тем не менее страдает от потери сакрального, вампиры представляют собой спасение от этих страданий, предоставляя субститут того, во что можно верить. В этом отношении вампиры, религия вампиров, вполне укладываются в феномен, появление которого в начале XXI столетия зафиксировали западные религиоведы, – феномен постсекуляризации, характеризующийся относительным упадком интереса к мировым религиям в пользу многочисленных сект. Кто знает, не превратится ли в будущем вампиризм в настоящую религию? То, что сегодня воспринимается как шутка из мультсериала, завтра может оказаться реальностью.

Каждый фильм про вампиров означает что-то свое, а универсальной концептуальной рамки объяснения вампиров как таковых не существует. Поэтому попытки вписать тот или иной фильм в общую концепцию вампиризма чаще всего оказываются неудачными. Ведь единичное в данном случае не становится общим. Стэйси Эббот постоянно ссылается на идею американского философа марксистской ориентации Маршала Бермана, которую он позаимствовал у Карла Маркса: будто в эпохе модерна «все растворяется в воздухе», все текуче и неустойчиво. Как и все прочее, вампиры точно так же растворяются в воздухе, иногда, когда на них попадает солнечный свет, даже буквально. Вампиры родились в Европе, а теперь превратились в глобальный феномен. Они стали отражением процессов секуляризации и в итоге репрезентируют современную идею мультикультурализма. Отчасти побочным эффектом этого стало то, что появились предпосылки к возникновению вампирской квазирелигии, с которой мы как толерантные люди тоже должны смириться, если, конечно, она не будет слишком воинствующей. Однако одно в вампирах осталось неизменным: они всегда репрезентируют секс. А вот в каком виде секс – это уже вопрос каждого конкретного фильма. Потому что, как говорит Джеффри Уайнсток, и в этом вопросе ему можно верить, «такого жанра, как вампирский кинематограф, не существует».

4. Социальное измерение страха: Хэллоуин и дома с привидениями