Посылка для генерала

– Вы его тело видели? – Гробовой подошел к Вертовкину вплотную. – Лично вы видели тело подполковника Васильева?

– Вы что? – вспылил капитан. – Вы в чем меня пытаетесь обвинить? Вы хоть понимаете, что такое встречный танковый бой?

– Спокойно, комбат, спокойно, – осадил капитана Косович. – Никто здесь никого не обвиняет. Нам просто нужно точно знать, где похоронили подполковника Васильева. Нам нужно точно знать, что он погиб! Понимаешь?

– Так вы что… – опешил Вертовкин, – думаете, что он не погиб? В плен, что ли, попал? Но как?

– Мы тоже хотим узнать, как и что там произошло. Расскажите, что это был за бой?

– Обычный бой, – снова как-то неопределенно ответил капитан. – Немцы атаковали, выбрали удачное место для удара танковым клином. Как будто знали…

– Стоп! – Косович не спеша достал из кармана пачку «Казбека», открыл и протянул Вертовкину. – Слушай, комбат. Давай еще раз и с самого начала. Как все получилось? Ведь корпус снимали с позиций, участок обороны принимала другая часть. Как тут оказался Васильев? Почему он ввязался в этот бой? Почему две ваши танковые роты здесь погибли? Ты пойми, мы не виноватых приехали искать! Мы приехали искать подполковника Васильева. И нам нужно точно знать, погиб он или нет. Твой подполковник был хорошим офицером, отличным командиром. Не об этом речь. Погиб он или нет – вот что для нас сейчас важно. Рассказывай!

– Да, полк отводили, – глубоко затянувшись папиросой, ответил Вертовкин. – Атаки никто не ждал, да и не прорыв это был. Мне все больше кажется, что разведка боем. Сомнения у фрицев вдруг возникли, что у нас тут оборона крепкая. А сбросить нас отсюда и выйти к развилке дорог на рокаде они были не прочь. Очевидное дело. Прощупать, может, хотели, а может, ложные сведения имели. Хотя какие уж ложные, когда танковый полк снялся с позиций, а на смену другая часть еще не пришла.

– Вы где были в момент боя? – спросил Гробовой, прислушиваясь к разговору и успевая посматривать на небо и по сторонам.

– Я тогда был заместителем командира батальона майора Беглова. Когда мы снялись с позиций и скрытно отошли на вторую линию, Беглов приказал мне принять батальон и уходить к новому расположению. Это уже потом я услышал шум боя, а в тот момент ничего не понимал, как и другие. Я выполнял приказ командира. А когда атака была отбита, мне приказал замкомандира полка отправиться с зампотехом за ранеными и вытащить матчасть, которая подлежала ремонту.

Дальше рассказ был типичным. Поле, горящие танки. Немецкие и наши. Бегают командиры, много раненых, чудом отбили атаку. Ты за своими? Действуй. А какое, когда немцы продолжают еще сильнее лупить, обозленные. Из двух десятков танков своим ходом ушли четыре. Шесть сгорели и взорвались. Из десяти, тех, что можно было на ремонтную базу оттащить, смогли под огнем вытащить только три.

Капитан говорил, а сам смотрел на поле боя и морщился.

– А как тела собирали? Васильева так и не нашли?

– Беглов видел, как их подожгли. Он тогда крикнул, что командира подбили. Правда, сам он и трех минут после этого не прожил. И им досталось. Кто-то видел, как экипаж машину покидал, как тушить пытались. А что дальше было, никто не знает. Трое их лежало возле танка. Видно, что отстреливались. Заряжающий обгорел сильно. Все мертвые, а подполковника не было. Может, уполз, может, и не ранен был, а может… Там же воронки повсюду. Одно прямое попадание снаряда – и мизинца не найдешь, если фугасным долбанули.

– Слушай, Вертовкин, – насторожился Гробовой, – а немецкие похоронные команды там не лазили, своих не пытались вытащить?

– А кто их знает, кто там лазил. Перестрелки почти постоянно были. Пулеметы трассирующими лупили. Иногда минометами накрывали, но не часто.

– Покажешь, где танк Васильева остался?

Два молодых офицера, вышедших из парикмахерской, вытянулись, отдавая честь стройной женщине с погонами майора юстиции. Проводив взглядом военного юриста, один из офицеров толкнул товарища локтем:

– Красивая женщина! И военная форма ей к лицу.

– Красоту ничем не испортишь, – засмеялся второй. – Ты лучше подумай о тех, по чью душу она сюда приехала. Военные прокуроры просто так по войскам не ездят.

Марина Валентиновна Половцева остановилась возле палисадника, положила руку на низкий аккуратный заборчик. В комендатуре и правда служат нормальные люди, которые понимают, что для женщины цветы под окном – не последнее дело. Война войной, а глаза все равно замечают клумбу, выметенные дорожки и чистые занавески на окне. Комнату для постоя подобрали ей самую лучшую – чистую и просторную.

Хозяйки не было. Убравшись утром в доме и во дворе, она ушла к своей дочери, жившей неподалеку.

Открыв дверь, Половцева замерла: где-то невдалеке снова загрохотало, вздрогнула земля, зазвенело стекло в комоде. Фронт близко, очень близко. И грядут события важные и серьезные. Сколько еще крови прольется на земле, прежде чем погоним мы этого зверя в свое логово! Погоним, обязательно погоним!