Посылка из Полежаева

— Нет, не на этом… Ну, да ладно, — Серёжка махнул рукой. — В общем, Фёдора Кирилловича там должны помнить… Национальный герой у них… А ведь на-а-аш, с Выселков, — протянул он горделиво.

От Выселков до Полежаева — всего десять вёрст. Действительно наш.

— А как он туда попал? В Испанию-то? — немея от предчувствия какой-то неосознаваемой, близкой разгадки, спросил Тишка.

— По заявлению… Добровольцем пошёл…

Тишка сглотнул слюну.

— Как это по заявлению? — Он ждал, что вот сейчас, после Серёжкиного ответа, неясное прояснится, и он будет знать, как ему, Тишке, теперь действовать, что делать, чтобы освободить Корвалана.

— Не знаю, — признался Серёжка. — Он говорил, добровольцем, по заявлению, а не рассказывал как.

— Так чего же вы его о главном-то не спросили? — воскликнул Тишка.

— Ну, мы о другом спрашивали, ещё главнее… Об этом не думали.

Тишка решительно сунул руки в карманы:

— Надо на Выселки идти!

— Да зачем?

Ну, как ты этого не поймёшь? Он ездил по заявлению… Понимаешь, по зая-а-вле-е-нию… Вот и надо узнать, как это делается…

Кажется, и до Серёги дошло, что задумал Тишка.

— Ну, Тишка, даёшь! — восхищённо выдохнул он.

Тишку похвала друга только подогревала.

— А ты что, не поехал бы? — спросил он.

— Куда? В Чили-то? — уточнил Серёга. — Да если бы взяли… На Отечественную вон школьников, сам знаешь, не брали…

— Кто хотел, воевал, — осадил его Тишка. — Сынами полков шли.

— Это верно, — вздохнул Серёжка.

Что-то его в Тишкиной затее всё же смущало. Но он молчал, ни о чём не спрашивал — видно, опасался, что Тишка сгоряча обвинит его в трусости. Ну, как это Серёга может колебаться? Вон Люська Киселёва — девчонка! — и то написала в стихах: «Мне бы только переплыть океан…» И переплывёт! У неё духу хватит.

— Вот что, Серёга, — не желая больше выслушивать его возражений, заявил Тишка. — Завтра же на Выселки и пойдём. Надо действовать.

Теперь Тишка верховодство брал на себя. У Серёжки — светлая голова, а у него, у Тишки, — твёрдый характер. Он задумает чего — его не свернуть. Это Серёжку могут и мамка, и бабушка от чего хочешь отговорить. А Тишка — кремень. У него слово — олово: он сказал — значит, сделал.

— Завтра суббота, — неуверенно возразил Серёга, — может, сбор какой-нибудь после уроков объявят, классное собрание… Давай уж лучше в воскресенье… Весь день наш.

— Ну, давай, — согласился Тишка.

Документы, письма, свидетельства очевидцев

«В Сантьяго карателями убит Генеральный секретарь левого революционного движения Мигель Эврикес…

Арестован и подвергнут жестоким пыткам преподаватель начальной школы, сенатор, член ЦК Компартии Чили Хорхе Монтес…

Заключена в тюрьму член ЦК Социалистической партии Чили Лаура Альенде, сестра бывшего президента Чили Сальвадора Альенде…

Хунта отняла у вдовы всемирно известного чилийского поэта Пабло Неруды дом в Исла-Негра и всё его имущество…

В Вашингтоне убит выдающийся деятель народного единства Орландо Летельер…

Зверски убита видная деятельница Коммунистической партии Чили товарищ Марта Угарте…

Арестован Мануэль Контрерас, один из руководителей Коммунистической молодёжи Чили; арестован один из лидеров студенческого движения Карлос Паредес…

Продолжаются похищения патриотов, массовые репрессии… Хунта объявила об освобождении трёхсот заключённых, в то время как в концентрационных лагерях их тысячи…

Хунта решила перевести Луиса Корвалана из концлагеря «Трес аламос» в один из секретных концентрационных лагерей, на холодный и суровый юг страны…»

Из газет.

22

Дорога на Выселки не наезжена. Она сразу же за Полежаевом ныряет с накатанного машинами тракта в сугробы и тянется к лесу узкоколейкой (вместо рельсов — санные полозницы, вместо шпал — ступеньки выбитой конскими копытами «лестницы»). Идти по ней тяжело: на полознице — скользко, а по «шпалам» — нужен широкий, лошадиный размах шагов.