Потаённый уголок: акт второй (СИ)

- Простите, чуть не упал, - сказал я, лишь бы исправить ситуацию и чтобы он меня куда не отправил, решив включить охранника - и так смотрел на меня как на преступника. Подумал и добавил: - Вы не видели девушку, у неё такие золотистые длинные волосы...

- Что вы там с ней сделали? - услышал я вдруг неожиданный ответ. - Шумели, грохотали, а теперь ещё и хорошую девчонку обидели. В полицию бы вас сдать, а то подозрительно это, мало ли что там творили.

- Э, нет, - да о чём он там думает?! - Вы не знаете, куда она пошла?

- Тут она, - указал он налево, на бывшую вахту, и где теперь сидел охранник. - Плачет. И забирай её куртку, а я пойду на осмотр. И попробуй только сделать ей чего, за неё пришибу, и за её отца.

Он подошёл ко мне, сильный такой, пугающий, и ткнул в мою грудь курткой, а я молча взял её, и охранник пошёл дальше, при этом оборачиваясь и поглядывая на меня. Я глянул на куртку: хорошая, приятная, но почему-то у меня возникла мысль, что это явно не то, что должна носить богатая девчонка, скорей экономная. Но заниматься такими мыслями сейчас было некогда.

Я подошёл к маленькой комнатке и осторожно заглянул в неё, высунувшись из-за угла, уже прекрасно всё слыша. Снежинка сидела на стуле, уткнувшись в ладони, периодически утирая слёзы с щёк, плакала, тихо, но горько, не могла остановиться. Я не понимал, с чего это так слова Снежаны повлияли на неё, только вот уж очень эти слова всколыхнуло в ней что-то, и интересно было узнать, и тревожить снова не хотелось, но и оставить так не мог.

- Вот твоя куртка, - выйдя, сказал я, протягивая ей её вещь.

Правда остался без ответа - она меня или не слушала, или просто не могла оторваться от своего горя, уйдя в себя. Ещё около минуты я простоял с вытянутой рукой как болван, ожидая ответа, да вот только его не было, пришлось отбросить вежливость и наконец привлечь внимание к себе: я протянул свободную руку и похлопал её по плечу. Эффект был более чем неожиданным. Оторвав ладони от лица, она резко закрыла голову руками, нагнулась, будто спасаясь от побоев, и тихо и жалобно затараторила:

- Не бейте меня! Не бейте!

- Э... - стоя на месте как истукан, я смотрел на неё более чем удивлённо.

Вот те на! Я совсем уже ничего не понимал, кто её бить собирался, почему?! Хорошо этого не видит сейчас охранник, точно бы свинтил мне шею и отправил бы в полицию! Я усиленно думал, как исправить ситуацию, стал выдумывать нужные слова, которые могли успокоить её, убедить, что я не причиню вреда, даже пришла в голову идея повторить трюк героя Стаса, когда он полностью отбил желание героини прыгать, претворившись, что сам сейчас сиганёт из окна... Но какая же это чушь! Так что ничего не оставалось сделать, как дотронуться до её плеча и спокойным голосом, успокаивающим (хотя чувствовалась в нём неуверенность), произнёс:

- Всё в порядке, всё хорошо, ты в безопасности.

И это, похоже, подействовало, её перестало трясти, она просто замерла, даже не хныкая больше, и медленно стала поднимать голову. Вот я увидел её глаза, в которых был заметен страх, беспокойство, тревога и обида.

- Вы... - сказала она тихо, затем вдруг пришла в себя, узнав меня, быстро посмотрела по сторонам, понимая, где она, и продолжила: - Ты? Ты всё видел?

Слава Богу!

- Не знаю, что я видел сейчас, но хотел бы узнать. А пока вот твоя куртка, пойдём отсюда, а то скоро Снежана придёт. Да и охранник, - последние слова я произнёс тихо, с опаской.

- Уже вечер, темновато, завтра в школу, да уроки делать надо.

Уж про то, что есть хочется, я промолчал.

Я стоял возле качелей, в то время как Снежинка сидела на них и молча покачивалась. Было уже темно, детская площадка плохо освещена, вокруг нас лишь тишина, нарушаемая скрипом и скрежетом качели, и мы на ней. Зачем? А черт его знает, но Снежинка хоть успокоилась, больше не плакала, только молчала. Последние свои слова она произнесла в школе, когда встала со стула охранника и стала стягивать с себя пончо, я тогда отчего-то испугался, закрыл веки и прикрыл глаза рукой.

- Не бойся, я не эксбиционистка, на мне школьная форма.

Произнесла она, а я открыл глаза, убедившись в этом. С тех пор мы молчали.

Я за это время о разном успел подумать, в том числе о её школьной форме, которая оказалась чистой, не мятой, и... обычной. Почему-то это меня удивило, мне казалось, под пончо скрывается дорогая, яркая, необычная форма, а тут вполне себе из обычной, не дорогой ткани, без рюшечек и стразиков, как её куртка, разве что с красивой вышивкой, но самодельная, из обычных ниток. Ничего намекающего на деньги. Передо мной предстала красивая, но не выделяющаяся из толпы школьница.