Потайной ход

Я раздумывал. Нельзя было предугадать, кто еще толчется в городе. Теоретически никто не знал, что мы в Олбани. Даже Боб Коллис. Единственными, кому известно о листе с Аброльоса, были Алекс и Джо Хэг, но они находились в далеком Фримантле, занимаясь ремонтом двигателя и балансировкой погнутого винта. Возможно, мы были в полной безопасности здесь. Но не исключалось, что Сергей и Элин Гундерссон были рядом.

«Лендровер» Джима Макквина, припаркованный на широкой дорожке у дома, имел темные тонированные стекла. Отдельно на бетонированной площадке стояли спортивный автомобиль «мазда», седан «тойота» и красивый удлинненый «лидер» с двумя двигателями от «вольво». Можно было быть уверенным, что, по жизненным стандартам австралийских врачей, Джим не пребывал в нищете и тем более на грани голодной смерти.

А такие люди не любят расставаться с тем, что имеют. Когда я рассказал, как он втянул меня в историю, связанную со смертельным риском, его это нисколько не удивило.

— Я привык к такому, — сказал он. — Не забывай, моя работа ежедневно связана с жизнью и смертью.

— Даже если это чужая жизнь?

Он задумался.

— Если что-либо случится с машиной, — сказал Макквин, — ты ее починишь. Чтобы выглядела как новенькая. От и до. На сколько времени ты ее забираешь? И кстати, зачем?

— Нужно, Джон.

— На сколько?

— На два-три дня. — И вдруг увидел флаг с шотландским львом на задних лапах, развевающийся над его садом. Я сказал: — Познакомься с моей невестой. Леди Джейн Фрейзер. Она тоже шотландка.

Это его пробрало: шотландка, да еще с титулом!

— Фрейзер, — почтительно пробормотал он. — Наверное, из клана Ловат?

— Ветвь Кадет, — сказал я. — Двоюродные Салтунов.

Вся эта ерунда была известна мне от матери, которая приехала в Австралию из Ская, главным образом потому, что ей надоел дождь. Но Макквин был под впечатлением: он сочтет за честь, если леди Джейн полюбуется на океан из окна его автомобиля. Это место очень похоже на западное побережье Шотландии.

Когда мы отъехали, Джейн не знала, смеяться ей или сердиться, а у меня в ушах все еще звучал его прощальный шепот: «Смотри, чтоб ни единой царапинки». В специализированных магазинах мы потратили часть денег Питеркина и оделись как туристы. Я купил клетчатые шорты и ярко-красную рубашку. Джейн предпочла белые шорты, футболку с картинкой Сиднейского моста, желтые кроссовки и белую бейсболку. Такой наряд она уже однажды носила. Чтобы не привлекать к себе внимание, мы надели большие темные очки, как и все в Олбани.

Теперь мы не выделялись из толпы отдыхающих на Йорк-стрит, а за солнцезащитными стеклами макквиновского «лендровера» были почти невидимы. Приятно чувствовать себя в безопасности. И мы устроились в мотеле, который был удобно расположен и в то же время достаточно удален от сутолоки центра.

Пока Джейн принимала ванну, я сел и, подумав минутку, стал обзванивать своих бывших одноклассников и соседей. Необходимо было придумать предлог, так как последний раз я разговаривал с ними много лет назад. Я объяснил, что заехал в Олбани по делу на один-два дня и что у меня заключено пари. Это был самый верный способ возбудить интерес австралийца к моей персоне. Один приятель в Перте, сказал я, поспорил, что я ни за что не сумею найти дверь, на которой написано «тяни», тогда как в действительности надо открывать ее, толкая от себя, при этом я обязательно буду проходить мимо этой двери. Кто-нибудь слышал что-нибудь о таком чуде?

Им понравилось. «Забавная штучка. Но прости. Позвоню, если придумаю, где это. Приятно было поговорить...»

Когда вошла Джейн, я сказал:

— Все мои звонки закончились неудачно. Придется искать по всему городу. Единственный способ.

Она глубоко вздохнула:

— Что ж, ладно. Нам нужна система.

— Лучше бы удача. Ведь существуют магазины, универмаги, пабы, отели, туалеты, площадки для игры в гольф, больницы. Дверь с указанием «к себе» и «от себя» может быть везде, в любом из этих мест.

— Или во всех, — подытожила Джейн. — Как мы узнаем? Справедливо предположить, что Питеркин подумал об этом и подстроил все так, чтобы мы, когда увидим, догадались.

— Или догадаешься ты, — сказал я.

Она нахмурилась.

— Я, может быть, не сумею. Это предназначалось для тебя.

Несколько минут мы пребывали в унынии. Потом Джейн выпрямилась:

— Питеркин знал, что ты родом из Олбани?

— Не думаю. Своим клиентам обычно я ничего не рассказываю. Во всяком случае, о себе. Все, что им известно, так это то, что я стряпчий из Перта.

— Но он мог знать?

— Возможно, но сомневаюсь.

— Ты навещал его в тюрьме?

— Нет. Здесь — нет, только во Фримантле. Что тебе пришло в голову?

— Представь себя на месте Питеркина. Ты оставляешь закодированное послание на глиняном предмете. В нем говорится: «Олбани», «тяни», «толкай». Предназначается такому-то стряпчему из Перта. Если тот знает Олбани хорошо, ему ничего не удастся найти по всем тем причинам, которые мы только что рассмотрели. Если же он не знает города, если он турист, то сможет познакомиться как следует с городом. — Она оживилась. — Джон, так куда ходят туристы?