Потайной ход

Нужно сохранить секрет. Он находился здесь столько лет, и лучше оставить его на месте.

Элин прикрикнула на меня, приказав поторопиться. Я подчинился.

— Вы должны опять спуститься вниз, — сказала русская.

Она посмотрела в расселину, я сделал то же самое. Эта расселина имела форму неправильного треугольника. Одной стороны у этого треугольника не существовало — там было открытое пространство и плескался океан. Небольшая ошибка — и произойдет несчастье.

— Подумайте о себе, мистер Клоуз. И пошевеливайтесь!

Я начал медленно спускаться под пристальным взглядом русской женщины, делая вид, что изучаю поверхность скалы. На самом деле мне ничего не нужно было искать: я уже знал, где спрятано послание Питеркина.

— Дальше! — прокричала она. — Глубже в расселину!

Я продвигался вниз, присматриваясь и прислушиваясь, потому что в этом месте полно различных звуков. Я раскачивался, крошечное беспомощное человеческое существо, на конце тонкой веревки, и все мое внимание сосредоточилось на реве волн, завывании ветра, голосе Элин Гундерссон, говорящей что-то по рации. Я взглянул на нее снизу вверх и в то же мгновение услышал звук, не похожий на другие. Его никому не удастся описать. Этот звук я не слышал со времен своего детства, но забыть его невозможно. Сообразив все в долю секунды, я крикнул ей:

— Спускайтесь вниз! Громадная волна! Скорее!

Я видел, как она крутила головой из стороны в сторону, не понимая, о чем я ее предупреждаю, а звук все нарастал.

— Прыгайте! Прыгайте! — кричал я.

Она смотрела на меня подозрительно. Что она увидела, что ее убедило, я никогда не узнаю. Но внезапно Элин Гундерссон прыгнула, повиснув на веревке. И тотчас вся мощь океана поднялась против нас. Волна обрушилась в расселину, сметая все на своем пути. Я вжался в скалу. Элин протянула мне руку, а сверху на нас, как скоростной лифт, неслась масса воды. Моя рука на какую-то секунду ухватила ее за рукав, но тут вокруг нас закипел океан. Рукав выскользнул из моих пальцев. Ради своего спасения я старался забиться в угол расселины. В следующий момент для меня перестало существовать все в мире, кроме этой ужасной силы. Я ничего не слышал, не видел, не понимал, только старался поглубже забиться в спасительный угол.

Огромная волна вздыбилась, на несколько секунд словно замерла, затем, как Ниагарский водопад, начала падать, увлекая за собой все, что смогла захватить. Вода ослепила и тащила с собой, оглушила, было нечем дышать. Если веревка не выдержит, волна унесет меня в океан. Я собрал последние силы, чтобы удержаться. Это продолжалось секунды две, и я выдержал. Затем все прошло. Океан был подобен генералу, нанесшему мощный удар, после которого остается пустое поле битвы, где ни одного живого врага, только поверженные.

Элин покачивалась в воздухе. Ее веревка, обхватившая талию, тоже выдержала! Она находилась в горизонтальном положении и выглядела немного странно. Я начал приближаться к ней. Из пореза на лице струилась кровь, одна рука и нога неестественно вывернуты... Я предположил, что она мертва, поймал ее за куртку, притянул к себе, положил руку на горло. Но не смог прощупать даже пульса. Я смотрел на красивое, очень бледное, обрамленное золотистыми волосами лицо и думал о том, что ее жизнь оборвалась. Но вдруг ее ноздри дрогнули. Она дышала.

Я испытал короткий прилив разочарования, даже злости. Если бы океан убил ее, я мог бы оставить ее здесь. А теперь...

Было невероятно трудно, упершись ногами, притянуть к себе ее безжизненное тело, связать вместе обе веревки и дать сигнал, чтобы нас поднимали. Я подергал за веревку.

Никакого ответа. Если людей ее команды смыло, мы погибли. Спастись от такой волны можно лишь на луне, как любил повторять мой отец. Без посторонней помощи отсюда не выбраться. Я подергал опять, сообразив, что веревки все еще на страховке. Пока я думал о нашей судьбе, до меня дошло, что у нее где-то должна быть рация, если только ее не сорвало волной. Я поискал, рации не обнаружил. Но пистолет Макарова был на месте, и я взял его. Я проверил ее левый карман и, должно быть, причинил ей боль, потому что она застонала, хотя и была без сознания. Но приемник все-таки лежал в кармане, и я тоже взял его. Через минуту нас начали поднимать. Все усилия и все внимание я сосредоточил на том, чтобы уберечь Элин от новых травм. Люди наверху тянули нас рывками, и это причиняло ей боль. Когда до вершины осталось немного, я включил рацию, услышал щелчок — она заработала — и сказал:

— Медленнее, ради Бога! Она ранена!