Потанцуем? (СИ)

  Значительно позже, утолив сначала телесный голод, а потом, наскоро перекусив остывшим мясом и чуть перестоявшим салатом, мы перебираемся в спальню, оставив в кухне и гостиной некоторый разгром. А что вы хотели? Полтора месяца воздержания как-то мало оставляют времени на раздумья об аккуратном использовании дивана, кресел, ковра, журнального столика и прочих предметов обстановки, подвернувшихся под руку или под ногу. По-моему мы даже что-то разбили... Завтра уберу.

  И тут в гостиной начинает звонить телефон. Старая детская песенка. 'Папа может, папа может все, что угодно...' Это у Потапыча такая мелодия на Сережку... Я подрываюсь с кровати и бегу в комнату. Телефон обнаруживается в кармане брюк, которые каким-то образом висят на торшере. Как они туда попали? Возвращаюсь в спальню и расталкиваю задремавшего и слегка похрапывающего мужа.

  - А? Чего? - Вскидывается он спросонья.

  - Сын звонил. Может, с внуком что? Перезвони ему.

  - А чего сама не ответила? - Бурчит недовольно Мишка.

  - Ты сам запрещаешь отвечать по твоему телефону!

  - И правильно запрещаю, - соглашается муж. - Ещё на какого бандита нарвешься, а мне тебя спасать придется.

  Я пытаюсь возмутиться, но тут сын отвечает. Потапыч включает громкую связь.

  - Че стряслось, сына? С Мишуткой что-то?

  - Не, с ним все нормально, спит давно. Бать, а ты что делаешь?

  - Сплю.

  - Где?

  - В кровати.

  - В какой?

  - В обычной.

  - Один?

  - Нет.

  - А с кем?

  - Что значит 'с кем'? Сына, а ты не оборзел часом?

  - Не оборзел. Мать знает?

  - Про что?

  - Про тебя.

  - А чего ей надо знать?

  - Что ты спишь в чужой кровати неизвестно с кем.

  - Чего-то, сына, я тебя сейчас не понял.

  И тут я начинаю дико ржать.

  - Ма, ты тоже там? - Голос у Сережки переполнен паникой.

  - А где ей ещё быть? - Потапыч начинает закипать.

  - А вы оба где?

  - Дома мы! За стеной! - орет уже в голос муж.

  - Упс... Я вам завтра позвоню. Спокойной ночи.

  Звонок прерывается, и Потапыч раздраженно отбрасывает телефон.

  - Ты что-нибудь поняла?

  - Ага, - киваю я, вытирая выступившие слезы. - Сережка решил, что ты у любовницы ночуешь. Вот, а когда мой смех услышал, то предположил, что или я примчалась разборки устраивать, или мы тройничок замутили,. Хотя... нет, при разборках я бы так не смеялась. Точно про разврат подумал!

  У Мишки отвисает челюсть.

  - Чего он решил? Тройничок? Разврат? Это он про отца с матерью такое сочинил? Давно я его не порол.

  - Ты его ни разу не порол, - уточняю я.

  - Оно и видно. Это ж надо, - крутит головой муж, - какая только хрень людям в головы не лезет. Любовница у меня! Вот же ж фантазия у нашего сына. Это все ты виновата!

  - Я причем? - Нипочем не признаюсь в своих подозрениях, а то он надо мной весь остаток жизни издеваться будет.

  - А пока я по командировкам мотался, ты нашему пацану сказки на ночь читала, вот у него ум за разум и цепляется. Нет, чтобы серьезные книги изучать, - зевает Потапыч во всю глотку. - Ладно, спать давай, а то мне завтра нашему сидельцу завтрак везти надо будет.

  - Чего это он наш? Он исключительно твой.

  - Не, моим он был, пока я тебе все не рассказал. И так мучился сколько времени.

  - А чего мучился?

  - Сюрприз хотел сделать, а врать тебе не могу, не получается. Вот и решил ничего не говорить, чтобы потом не завраться окончательно, - голос у Мишки становится все тише и тише. Он засыпает.

  Я лежу на боку, прижатая крепкой рукой к горячему телу моего мужчины, тихо улыбаюсь и слушаю мою музыку. Она наполняет мою душу светом, теплом и счастьем. Декабрьская метель аккомпанирует мне легким перестуком льдинок и нежными переливами ветра. Нет, декабрь замечательный месяц и погода такая уютная. Под неё так здорово танцевать...