Потапыч

Нижняя зала, несмотря на полумрак (хотя моргнув пару раз, я стал видеть чуть ли не лучше, чем на свету – видимо, ещё одна грань “медвежьего ока”), просматривалась нормально: пространство было заставлено длинными скамьями и длинными столами, где сейчас сидели и жрали человек пятнадцать. Вместить же длинные столы и скамьи могли не меньше сотни, навскидку. Сами люди были одеты небогато, вполне укладываясь в категорию “коробейники” или “перекупы”, как назвался неудачливый претендент на мою обувку. И, присмотревшись, я узнал сидящую в отдалении троицу, не по лицам – по абрисам. Такой выдающейся по толщине бабы я ещё не видел, а из памяти Михолапа всплыло, что у “подлых сословий” толщина, особенно у женщин – признак красоты. У Потапычей, вроде, не совсем так (и, надеюсь, у аристократов в целом), но “модельная худоба” точно рассматривалась как болезнь, нищета, ну и как следствие – уродство.

Никаких “барных стоек” не наблюдалось: был раздаточный стол, с которого пара парней в повязанных на манер передника тряпках (половые, вспомнил уже я) время от времени забирали деревянные доски с едой и деревянные кружки с выпивкой. Ну и за этой же стойкой стоял пузатый, жутко плечистый детина: то ли управляющий, то ли хозяин, но точно “совмещающий” должность вышибалы.

На моё появление, точнее, на скрип двери, народ отреагировал взглядами, а тип за стойкой прищурился, обернулся и что-то сказал через плечо. И, из-за двери за его спиной, показалась вытирающая тряпкой руки тётка, направившаяся ко мне. Тряпка была повязана как у половых, так что что-то типа “официантки”. Дождался, не сходя с места, когда она доколыхается до меня:

– Добро пожаловать, господин, – слегка присела она, склонив голову в этаком подобии книксена. – Чего изволите? Перекусить? Отдохнуть? – на последнем она заколыхала сиськами.

Как-то вот при всём при том, что я не любитель истощённых вобл, данная мадама у меня никак не вызывала “огня в чреслах”. Жирновата, внешне – старовата, да и с прыщавой сальной кожей. И не слишком чистоплотна, до кучи. Может быть и достаточно молодой – косметики нет, условия жизни в средневековье тяжёлые, да и “жирный эталон красоты”, но мне от понимания причин не легче.

– Перекусить. Переночевать, – не стал я упражняться в красноречии.

– Как пожелаете, господин…

– Потапыч, – представился я, потому что назваться, приходя в дом – было не просто нормально, а НУЖНО.

Судя по памяти Михолапа, по крайней мере. Правда, называться полным именем, титулом и прочим – только там, где место этого “заслуживает”. Но, например, всплыло воспоминание, где Михолап заходил в пейзанские дома (по разным надобностям). И даже там, несмотря ни на что, представлялся, правда, косвенно: мол так и так, благородному Потапычу желается – ну и варианты, от воды напиться, до сексом потрахаться.

Ну и представиться я представился, а остальное в придорожном трактире явно лишнее.

– Счастье посетило наш дом с вами, – последовал ещё один поклон. – Извольте проследовать за мной, господин Потапыч, в чистый зал.

Я последовал, внутренне отметив, что слово “изволить” дамочке явно не привычно. Точнее, произносила она его правильно, часто, но как “модное” слово, выделяя интонациями и прочим, даже глаза пучила каждый раз.

А вот то, что меня сразу “раскусили” в плане аристократичности – скорее всего, работа толстяка-хозяина. Не коробейник, “глаз набит”, скорее всего, даже не по одежде, а по позе и осанке определил: телу было комфортно ходить распрямлённым, да и голову высоко держать.

Чистой залой оказался просторный балкон на полуторном этаже зала, тоже не слишком забитый, но уже со столиками на четыре персоны и стульями. Заняты были всего два: за одним сидела троица средних лет, в однотипной чёрной одежде типа сюртуков. Кто такие – память ответа не дала, но точно не оборотни и не аристократы – было с чем сравнивать. За вторым занятым столиком сидела парочка, мужчина и женщина, от которых… ну чувствовалось, что они не простые люди. Это не говоря о том, что столик был ярко освещён каким-то кристаллом, свисающим на цепочке с потолка, тогда как у троицы – подсвечник на три свечи на столе, не более.

Так что направился я не за официанткой, а к стене, чтобы расположиться, наблюдая за занятыми столиками. Провожатая смутилась, что-то хотела сказать, но передумала, следуя уже за мной. И, после того как я плюхнулся, предложила пожрать, пива или водки.

– Пива, – решил я не рисковать с алкоголем.

– Как изволите, сейчас, – выдала она и уколыхалась.

А я, уже с относительно близкого расстояния, разглядывал компании. И, навострив уши, даже услышал разговоры. Чёрные выходили какими-то чиновниками, служащими империи, судя по всему, занимались какой-то статистикой или переписью.

А парочка, время от времени бросая на меня косые взгляды, негромко переговаривалась о пути, остановках и каком-то “деле”.

– Не здесь, Коржун, – отрезала девица на попытку мужчины обсудить какие-то детали.