Потапыч

— Но… достаточно любопытно, — на ходу «переобулся» дядька, вызвав улыбку.

— Сдох он. Полез к защищённым магией ценностям, не послушал предупреждения.

— Вот дурень-то! Прошу простить, почтенный…

— Прощаю. Что с ногой? — поинтересовался я.

— Нету, господин видом, — с этими словами Млад слегка стукнул тростью по левой ноге, вызвав звон. — Но со службой…

— Стоп. Верю, что это тебе не большая помеха, — прервал я его, явно ожидавшего «посыла калеки». — Мне — не важно. Но интересно.

— И что вас интересует, почтенный?

— Почему её нет. Что вместо неё.

В ответ он начал рассказывать: довольно толково, выдавая пакет данных и замирая, ожидая моих уточняющих вопросов. И договорил до финиша нашего пути — «Счётов», где нам оперативно организовали отдельную кабинку, даже не по слову, а по моему жесту.

История у Млада Пшёного оказалась занятной: одарённый, прошедший Академию, с не слишком сильным воздушным духом. Не сирота, вполне себе мещанин Золотого. После Академии устроился в «объездную стражу» корифея. Этакие патрульные-егеря, следящие за порядком по дорогам и сёлам именно Корифейства, гоняющие бандитов и прочую подобную публику. Дослужился там до десятника, завёл семью, копил на безбедную старость. Но, в отличие от классического мента, опасность службы которого происходит, в основном, от коллег и проверяющих, стража в Золотом вполне рисковала жизнью не «по результатам исполнения», а именно «при исполнении». Про «служку» Ратого и его команду умолчим: они посыльные, вещь тоже небесполезная.

В общем, нарвался отряд на объезде на навь, злого человека, отожравшегося и лютого. Умение Млада работать с воздухом в патрулях помогало в плане наблюдения: подробностей он не говорил, а я и не спрашивал, но выходило, что на полутора километрах он может разглядеть (или почувствовать) детали наблюдаемого объекта. И навь он опознал, а дальше выходило, что решил справиться с ней силами отряда. И даже справился, но начальству это справление не понравилось: два трупа стражников, отсутствие ноги самого Млада.

— Инструкции… — начал было я, полюбовался на непонимание в глазах собеседника и поправился. — Наказы, как действовать, когда встречаешь навь — были?

— Как не быть, почтенный видом. Присмотреть, если слаба — справляться своими силами. Коли сильна — гнать в управу или в ближайший пантеон, что ближе.

— Сильной не посчитал?

— Да справлялись мы с такой, господин видом, не раз! — явно «прорвало» дядьку. — Серый вупыр, туманник! Да только припас на него не сработал: то ли порченный был, то ли вообще не чаровали, болванки пустые подсунули… Простите.

Так, судя по всему, выходит, что некий «навобойный припас» у отряда должен быть. Что и логично, учитывая объезды и зону ответственности. Но интендант или ещё какой хмырь «зажал» запас (а может — и сами продали, но в это верится с ОЧЕНЬ большим трудом: люди, пляшущие с костлявой, к таким «мелочам» очень трепетно относятся). В итоге вышла у Млада, на пороге сорока лет, ситуация: из стражи его попросили, так что будь я действующим адвокатом — непременно взялся бы за его «дело».

Потому что обвинений не было. При этом выкинули дядьку по увечности, без полагающегося «по ряду» довольствия и награды. По сути — распространённая и знакомая ситуация, где вместо разбора (или покрывая интенданта) назначен «виноватый» в кавычках. Очень юридически удобный для перспективно разбирательства расклад: «частично виновный» в таких ситуациях звучит как «частично беременная».

Далее, накопления были, но их Млад вбухал в протез. Вещь показал, выглядела она впечатляюще: тонкий стальной скелет ноги, анимируемый духами, полноценно вживлённый в культю. Причём, был ещё и обшит какой-то фигнёй из эстетизма, но дядька её снял. Маг-разработчик этого копыта не подумал насчёт смазки и, на определённый момент, Млад стал очень сильно хромать, после чего появилась трость, оставшаяся с ним «на всякий случай».

Спутница жизни посмотрела на безденежье, да и срулила куда-то, не докладываясь. И дядька проедал последние запасы, ища службу у одарённых или владетелей: в ряде служб корифейства его не взяли как калеку, несмотря на фактическую функциональность. А в ряде у него оказалась «чёрная метка», очевидно, с подачи выкинувшего его начальства.

При этом он не жаловался, что радовало. Впрочем, с его манерой рассказа и не получилось бы — большую часть деталей я уточнял сам, на что он, судя по всему, отвечал правдиво.

— Так, — задумался я. — Пять купр в седмицу. Одежда с меня, раз в год. Столоваться будешь со мной, но без… четверти пуда икры зараз.

— Простите, почтенный…

— Прощаю. Столуюсь тут, в «Счётах». Придурок до тебя четверть пуда икры сожрал, осетровой.

— Так он же у вас десяток дней в услужении был!

— Талантливый был, — хмыкнул я, а Млад слегка отвернулся, пряча ухмылку. — Дальше, в Счётах есть девки… если претензий к твоей службе не будет — раз в неделю бери одну, оплачу.

— Да это…

— Полезно, не помешает и приятно. Но — за исправную службу. Устраивает?

— Само собой, почтенный видом!