Потапыч и Миша

Поблагодарив стражника, они поспешили на поиски Кукольного театра. Улица, по которой они пошли, называлась «Людоедовская» (бывшая Доброхотова). Потом они свернули на Бармалеевскую (бывшая Айболитовская), затем мимо Лукоморской Думы по Гоблинской (бывшей Эльфовской) до площади имени Петрушки (пока не переименовали). Вот такой маршрут предстоял друзьям-детективам.

Людоедовская улица выглядела под стать нынешнему названию: мрачная, заваленная бытовым и строительным мусором. Вся в неопрятного вида корчмах, кабаках, барах и казино.

Хватало здесь и «одноруких бандитов», то есть автоматов для выкачивания денег из наивных людей. На вывесках питейных заведений были намалёваны то громадные кружки пива, то здоровенные бутыли с водкой в окружении кусков мяса, которые выглядели совсем не аппетитно и слишком напоминали о теперешнем названии улицы. Бабка-ёжка при виде их только плевалась.

– И нас, Баб-ёжек, ещё обвиняют в людоедстве! – возмущалась она. – Никогда никого не ели! Разве что попугали кого-нибудь непослушного! Но ведь так никого ни разу и не съели! А тут сплошь людоедство какое-то! То у человека деньги съедят, то душу пропить заставят!

Серый Волк хоть и не был людоедом, но тут сразу вспомнил, что он плотоядный, то есть хищник, и стал непроизвольно облизываться, осматриваясь по сторонам. Попадись ему сейчас на глаза три поросёнка, которые не так давно его некрасиво подставили под статью Уголовного кодекса, то боюсь, что в этот раз им пришлось бы совсем плохо!

Один Миша, больше всего любивший мёд, сгущённое молоко и шоколад, оставался спокойным. На вывески с мясом он почти не реагировал. Ему больше всего не нравился мусор на улице. Очень уж неприятно выглядело всё это. Сам Миша любил порядок и вещи не разбрасывал.

Проходя мимо Лукоморской Думы, детективы заметили группу гномов с плакатами. Они пикетировали Думу. На плакатах было написано: «Руки прочь от Мории!», «Спасём Морию!».

Миша не удержался и подошёл к гномам.

– Против чего протестуете? – спросил он у пикетчиков.

– Корпорация «Орк и Барлог» купила разрешение на проведение геологических изысканий в Мории, – громко принялся объяснять самый бородатый гном. – Скоро будет нанесён тяжелейший удар по нашей экологической обстановке! А это наше подземелье. С давних пор мы там живём! И теперь мы, получается, не хозяева в своих владениях! Но мы так просто не уступим! Мы будем бороться! Олигархи не пройдут!

Детективы пожелали гномам успехов в борьбе. Миша, подумав, что помочь подземным рудокопам в борьбе с олигархами из «Орка и Барлога» будет хорошим делом, на всякий случай узнал, где найти пикетчиков. Он пока ещё представления не имел, что такое корпорация и как с ней бороться. Но понял, что сказочным героям от неё надо уметь защищаться. Слово-то какое страшное – «корпорация». Что-то вроде злобной драконессы. А потом ещё более страшное слово – «олигарх». Это слово вообще казалось монстром с огромной зубастой пастью и жуткими глазами, которые светятся адским огнём в темноте.

Гоблинская улица, по которой они пошли дальше, вполне оправдывала своё название. Гоблины сновали по ней в преизбытке. Черноглазые, с крючковатыми носами, с длинными, почти до колен, руками, поросшими чёрным волосом. Некоторые из них были в форме стражей порядка, некоторые, наоборот, ходили в тряпье и клянчили деньги или имели угрожающий вид, явно нарываясь на драку.

Их сдерживал только вид раскрытой пасти Серого Волка (тот предусмотрительно стал демонстрировать острые клыки) и тяжёлые лапы медведя.

Миши, который, несмотря на юный возраст, был в отличной физической форме. Бабка-ёжка опасений у гоблинов не вызывала, она специально прикидывалась этаким одуванчиком, чтобы, если что, успеть неожиданно применить свои колдовские штучки.

Зато площадь Петрушки выглядела очень даже мило. Точнее, всё ещё умудрялась так выглядеть, несмотря ни на что. Украшала её, соответствуя названию, большая скульптура Петрушки – известного балаганного артиста и шута, родоначальника, так сказать, театральной деятельности в Лукоморье. И театр, который возглавлял Буратино, назывался «Театр Петрушки». Здание театра возвышалось на противоположной стороне площади.

Красивые яркие афиши оживляли изрядно потрёпанное временем здание. Видно было, что театр переживает не лучшие времена, но не сдаётся, сражается.

Наши детективы заинтересовались репертуаром театра.

– Смотри, – горделиво сказал Серый Волк, – про меня спектакли ставят – «Иван-царевич и Серый Волк»! Знавал я одного Ивана-царевича!

– Ты не съел случайно того знакомого царевича? – хмыкнула Бабка-ёжка.

– Как можно? – обиделся Серый Волк. – Мы с ним подружились. Просто потом в суматохе жизни потеряли друг друга.

– Жаль! – сказала Бабка-ёжка. – Если он Иван-царевич, то должен иметь какие-то связи в правительстве. Глядишь, помогло бы повлиять на бояр.

– А зачем нам влиять на бояр? – не понял Серый Волк, неискушённый в вопросах политики.