Потапыч: Изнанка

Жатеца заключают в управе корифейства — надзорно-фискальным органом, типичным для крупных поселений Золотой Волости до суда, даже дают старичкам с ним пообщаться. Они мечутся по знакомым, но понимают: в Шкофье им не рады, смотрят недобро. Всё, что они узнали, если выбросить родственные чувства — указывает на маньячилло-алкашню-импотента Жатича. Вдобавок, пока мотались, на Жатеца было совершено натуральное покушение, в ночи глухой.

В управе именно «тюрьмы», зиндана и прочей подобной роскоши не водилось. Вся надзорно-полицейская деятельность по городу осуществлялась Курбичами и их наёмниками, что и логично. Но некая камера, что-то вроде предварительного заключения, была: основной сферы работы управы был порт, ну и для публики оттуда, в основном, как я понимаю, по экономическим преступлениям против корифейства в подвале управы была даже не тюрьма, а что-то вроде клетки на несколько камер. Тут я старичков расспрашивал пристрастно, поскольку сынульку они навещали. И именно клетка с ложами, ни больше, ни меньше. И вот, в зарешеченное окно этой клетки, в ночи глухой, мечется склянка с отравой. Курбичами, горящими праведными пуканами — девяносто процентов. Но Жатец выживает, причём, видимо, по незнанию структуры места заключения. Если бы в клетке были бы стены и дверь — то Жатецу гарантированный и неминуемый некролог. Но была именно клетка, метатель метал от души. И результат покушения: обблевавшиеся и обосравшиеся, зелёные и страдающие стражники-одарённые. До владетеля Жатеца брызги от склянки, разбившейся в другом конце подвала, просто не достали. И его, высоковероятно, надёжно бы прикончили.

Лидари побуйствовал, поорал, но никаких прямых доказательств против Курбичей не имел (хотя понятно, что в их виновности не сомневался). И заточил Жатеца где-то не в клетке, причём со сменяющейся охранницей-Лидари.

Ну а мои потенциальные доверители, порыдав, попсиховав и подумав, рванули в Золотой. Сделать в текущей ситуации они ни черта не могли: вариант с принесением клятвы богам Жатецом был откровенно тухлым из-за дрыхнущего Квида. Чем и как этот кот поднасрал божествам — старички не знали. Самое весёлое, что не знали и каким божествам. Но за последнюю сотню лет четыре попытки клятвы разным богам, по разным поводам, закончились четырьмя дохлыми Квидичами. И проверять на последнем наследнике какого-нибудь пятого божка (при учёте, что в Шкуфье было святилище Ида и Шута, гарантированно летальных для Квидичей) у старичков желания не было, как и у самого наследничка. Привереды — сил нет.

Ну а с поединком — даже не смешно. Жатец-то, как боец, уступит любому дорожному одарённому, не говоря про владетелей. Прочный на всю голову, но для поединка этого маловато. Ну а про старичков говорить даже не смешно, а грустно.

А про меня и Медвежью Услугу эти потерпевшие читали, так что просто на ходу завалились в Услугу с желанием сделать меня поверенным по делу.

— Хм-м-м… — умудрённо протянул я, но паузу решил не тянуть.

Нет, понятно, что я — адвокат, а не пап Терез, и всяческих потерпевших жалеть — жалелка отвалится, доходы упадут и вообще — непрофессионализм. Но в данном, конкретном случае выбивать из стариков «кусок пожирнее» было также непрофессиональным. Так что озвучил я расценки сходу:

— Сотню золотых за поверение. Еду в Шкуфью, разбираюсь с делом. Гарантии, что выиграю тяжбу — не дам, уважаемые. Что по вашим словам следует — сами понимаете, — на что последовали тяжкие вздохи и скорбные кивки. — Но возьмусь. И посмотрю, что можно будет сделать. Если ничего — половину денег за поверение возвращаю. Если сына вашего моими трудами оправдают — ещё две сотни авров. Если осудят, но жизни не лишат — то обговорим отдельно. Устраивает?

— Так может полсотни… — начал было старичок, получил локтем от супруги, скорбно вздохнул и замолчал.

— Согласны, почтенный! — закивала бой-старушка.

— Тогда буду ряд составлять на поверение, — стал я набрасывать контракт на извлечённом пергаменте.

И не ради полтинника золотых и проигрышного дела я решил взяться. И не из жалости к пенсионерам — я их умеренно пожалел, четверть минуты, ну и перестал этой хернёй страдать. Просто в описанном стариками было несколько нестыковок. Незаметных, сами они их передавали с чужих слов и внимания не обратили. Но они были и превращали дело из «тухлого» в интересное. Может, конечно, я ошибаюсь, а старичьё по альцгеймеру и прочим хворям заговаривается. Но за полтинник авров смотаться на тройку десятков километров от Золотого, на народ посмотреть, своё почтенство продемонстрировать — а почему бы и «да»?

5. Старая знакомая

Составил ряд, подробно расспросил стариков о «контактах» — в смысле, знакомых, которых можно благожелательно трясти на информацию. Тут меня старичок, неизменно огребающий локтём, несколько удивил. А старушка, замершая с привычно отведённым предметом семейной коммуникации и озадаченной физиономией, повеселила: